По словам Ежки, Меланья имела неплохо поставленный голос. Подобный шелесту листвы, он зачаровывал и пленял легкой хрипцой.

Наставница никак не могла уговорить гуслярку спеть нечто веселое, народное, при исполнении которого раскрылась бы вся сила, мощь и красота голоса, — Меланья упрямо отказывалась, утверждая, что природа-мать не придавала ей вдохновения, способного одолеть сказывающуюся на музыке печаль.

*Красень — апрель (лядагск.)

V

Настырные кавалеры напрочь отбили всякую охоту показываться в обществе. Меланье милей было посидеть в лесу с гуслями, нежели терпеть неугодное внимание. Причиной нелюдимости можно назвать еще и то, что вдовица, немного оправившись от гибели близких, стала сторониться малознакомых людей. Это особенно ярко проявилось после злополучного пиршества.

Кто знает, каковыми могут быть последствия безобидного знакомства — привязанность, дружба иль смерть и повторение минувшего?.. Нет, уж лучше избегать общения, так меньше риск прикипеть душой к кому-либо.

Не один молодой паныч вздыхал по загадочной вдове да заглядывался на нее, не один в замке и за его пределами не давал ей проходу. Едва ли не каждый вечер Стольник вежливо просил замолкнуть очередного певца, исполняющего серенаду под окнами крестницы и мешающего тем самым спать.

— Хуже всего, — сокрушенно качал головой крестный, — что отнюдь не каждый из них ладно поет.

Впрочем, число исполнителей ночных серенад быстро сократилось: писарь сумел-таки убедить большинство, что его воспитанница не терпит громких звуков перед сном — от них у нее развивается мигрень, потом мешающая заснуть.

Невесть как, благодаря слежке иль случайности, паны и панычи прознавали, где находится Меланья, и неизменно нарушали равновесие души ее. Молодая женщина изо всех сил старалась быть спокойной и проявлять снисхождение к "блаженным", но при часто подкрепляющих мысль о преследовании случаях нервы начинали сдавать, а голос — подрагивать от раздражения. Сие, увы, не охлаждало пыла настырных, а наоборот лишь больше раззадоривало вездесущих панычей. Они вынуждали Меланью прятаться — так охотники учат скрываться дикого зверя. От предложений замужества молодую женщину хранил траур — пока она облачалась в черное, никто не вправе был засылать сватов и даже заикаться о женитьбе, ибо это считалось вовсе дурным тоном.

Ото всех кавалеров особой настойчивостью отличался пан Гощиц — немолодой вояка-бобыль, прирожденный холостяк, с коим, впрочем, произошла разительная перемена, стоило ему увидать Меланью. На первых порах пан Гощиц появлялся практически везде, где бывала писарева опекаемая. Дошло до того, что она уже прямо говорила о нелюбви к настырным и настойчивым людям. К сожалению, пан не покидал увиваться — то ли представления о настырности у них были разные, то ли вояка не обладал достаточной смышленостью. Второе казалось более вероятным.

— С добрым утрецом, панны! — неизменно радостно приветствовал Гощиц, как-то раз застигнув Меланью и Ежку в саду, где те свершали прогулку поутру.

"Караулит он нас, что ли? Каждый день мы в разных местах — и все равно одно и то же!" Едва сдержавшись, чтоб не обратить очи горе, Меланья мученически улыбнулась.

— Доброе утро.

— Я вельми рад лицезреть вас, дражайшая панна!.. Не правда ль, чудесное утрецо выдалось!

— Да-да, — рассеянно кивнула вдовица, краем глаза следя за резвящимся в траве Ластом.

В течении следующих колодежек Гощиц молча вышагивал рядом; на челе его отображалась мысленная работа — по-видимому, пытался придумать, как бы продолжить разговор. Обе дамы молчали, временами переглядываясь. Показывая, сколь спутник обременителен им, ни одна не пыталась поддержать беседу, что наверняка сделано было б в другой компании.

В конце концов, пан некстати засмеялся, вернее, загоготал, как гусак, ипредложил, хлопнув себя по бедрам:

— Я тут вспомнил один приключившийся с паном Дюдарем случай... не хотите ли услыш...

— Не хотим! — хором воскликнули панны.

Не обративши внимания на отказ, он принялся рассказывать, то и дело прерывая повествование своим неизменным гоготом. Меланья не сдержалась, закатила-таки глаза, как бы прося у небес спокойствия и терпения.

— Пусть пан извинит — нам надобно срочно вернуться в замок. Я вспомнила, что забыла одну вещь.

— Я провожу!

— Ох, ну что вы! — отмахнулась Ежка. Меланья подхватила:

— Не нужно, наверное, у вас есть свои дела!

— Ничего важнее вас, так что...