Не прокатило… А жаль. Ла-адно, как говаривал Киплинговский Маугли: «У меня под языком припрятано достаточно колючек, чтобы продырявить их шкуры». «Силенцио» на меня пока ещё никто не накладывал. Сильная рука уверенно проникла в мою львиную гриву (в просторечии именуемую вороньим гнездом), и насмешливый хрипловатый голос произнёс:

– Синьор Джокер, я в восхищении. Какая хрупкость и беззащитность. Посмотрев на твоё лицедейство, можно даже поверить, что ты невинная жертва. Только вот этим меня не купишь. Кстати, как тебе такое положение?

Ах, он ещё и издевается, ну сейчас я ему выскажу всё, что…

Его рука властно развернула мою многострадальную голову, и я лицом к лицу столкнулся… с человеком, которого уже и не надеялся увидеть на этом свете:

– СНЕЙП???!!!

– ПОТТЕР???!!!

На секунду в моей душе полыхнула радость: он жив! Человек, которого я когда-то обвинял во всех смертных грехах и который, плюясь ядом и прямыми оскорблениями, тем не менее, продолжал раз за разом спасать мою жизнь. Он жив! Жив!!! С души словно камень свалился… А следом пришёл… гнев…

Ах, он жи-ив!!! Вот же гад ползучий!!! Я, значит, десять лет себя виновным в его гибели считал, даже невольно подражать ему начал, кретин! А он. Всё это время. Преспокойненько. Жил. В этом уютном убежище. А я-то, дурак, его своей совестью считал. Хотя… каков хозяин, такая и совесть. Ну, что ж, расставим все точки над «i». Мне ещё десять лет назад хотелось вытащить его из бронированного панциря и разглядеть, так сказать, поближе. Правда, тогда ни с какими эротическими фантазиями это связано не было. Если честно, я в то время ещё и сам не понимал, кто мне нравится – женщины или мужчины. А вот потом, когда Герми с Джорджем пошутили, что у меня все любовники – черноглазые брюнеты, я и начал задумываться кое о чём, а знакомый колдопсихолог помог. В плане расшифровки подсознательных желаний и нереализованных страстей. Шок был знатный. Но он давно прошёл. А Снейп, змей слизеринский, жив, значит, и мне, везучему идиоту, удалось-таки выцарапать его из панциря. И знаете, что? Мне понравилось!

Он с расчётливой жестокостью отпустил какой-то комментарий о постельных игрушках, я ответил, как привык. Слово за слово, и через пару минут мы уже неистово целовались, вымещая друг на друге все свои обиды и разногласия. Постепенно, сам того не желая, я начал уступать ему инициативу, подчиняясь грубым ласкам и изо всех последних сил пытаясь удержать себя в руках, всем существом понимая, что если уступлю сейчас, то всю жизнь потом буду считать себя шлюхой. Только бы он не понял! Только бы не понял этого! Но где там… разве такого, как Ворон, легко провести. Мне с трудом удалось вырваться из захлёстывавшего меня водоворота наслаждения. Видимо, несмотря на все мои старания, поражение уже светилось в моём взгляде, настолько торжествующей стала его улыбка, стоило ему только отдышаться и вглядеться мне в лицо. И вновь его губы вовлекли меня в поцелуй, заставляющий отключиться разум. Я не мог, а главное, не хотел больше сопротивляться. Сознание уносило в потоке захлестнувшей меня волны возбуждения, но тут перед глазами внезапно всплыла картинка двухдневной давности. А в ней моё пробуждение в джунглях и отчаяние, выстудившее душу, когда я понял, что меня ограбили и бросили. Нет!!! Не хочу больше сожалений! Не хочу больше боли! Тело среагировало автоматически, как учили на занятиях боевой подготовкой. Удар головой в лицо и коленом в пах. Полностью своей цели мне достичь не удалось, но ошарашенное выражение на горящем возбуждением лице Ворона стоило того, чтобы содрать ради этого кожу на лодыжке.

Ещё Кингсли говорил, что я псих и отморозок и у меня неадекватная реакция на опасность. Проще говоря, в самые хреновые моменты меня разбирает неудержимый хохот. Сколько раз в моей жизни это только усугубляло ситуацию – и не сосчитать, но противника выводило из себя не хуже, чем сотня комментариев о его происхождении и зоофильных наклонностях его предков. Вот только тогда у меня руки были свободны, а сам я не был привязан к кровати на манер морской звезды.

Упс! Моё пророчество оказалось верным – Ворон словно с цепи сорвался, на моё бедное тело будто огненный водопад обрушился. Этот озабоченный монстр добрался, казалось, до самых чувствительных местечек, посылавших в мозг волны всё нараставшего наслаждения. И я не уступал ему ни в чём, вжимался всем телом, яростно отвечал на поцелуи и грубые ласки, впивался в прижимавшее меня к постели плечо зубами. Разум словно штормовой волной захлестнули желание и возбуждение, срывавшие к Мордреду весь мой контроль и ограничения. Но чем сильнее тело пылало от всё разгоравшейся страсти и острого, почти на грани боли наслаждения, тем больше ныла душа. От такого контраста на глазах навернулись непрошеные злые слёзы. Сейчас я больше жизни хотел Север… Ворона и столь же сильно его ненавидел. За эти ласки, за свою реакцию на них, за то, что он такая сволочь, за то, что не могу в его присутствии сохранять свою личину, за то, что этот гад змеёй пробрался в моё сердце, и я, как ни стараюсь, не могу выбросить его оттуда. Понимал, что вот ещё чуть-чуть, ещё немного, и больше не смогу сопротивляться, сдавшись на милость победителя. Это было так сладко, так заманчиво и притягательно… Вот только как потом мне смотреть в глаза собственному отражению в зеркале? Мой затуманенный наслаждением взгляд, поймал абсолютно безумный взгляд Ворона. В памяти почему-то всплыла старая маггловская пословица: «Обманешь раз – вина твоя, обманешь два – вина моя». Б***ь ты, Гарри Поттер!!! Остатки разума и саднившая, словно вновь открывшаяся старая рана, душа бешено сопротивлялись охватившему меня безумию. Если бы хоть тело было свободным, а так… Что мне оставалось? Это было сильнее меня! Что оставалось?! Джокер, мать твою!!! Тряпка!!! Ни просьбы, ни твои слёзы Ворону нафиг не нужны! Они его не остановят. Только…

– За всё надо платить… Моя цена – артефакт! – вырвалось уже на пике отчаянья, по наитию, но... любовника-мучителя словно ураганом снесло с моего тела, и мы на секунду замерли, встретившись взглядами. Не знаю, что такого страшного он увидел в моих глазах. Судя по его расхристанному и абсолютно невменяемому состоянию, видок у нас был тот ещё. На мгновение мне показалось, что Ворон не выдержит и просто свернёт мне шею, но, постояв соляным столбом несколько секунд, он вихрем вылетел из спальни, со всей силы саданув дверью о косяк. А я безвольной лужицей растёкся по постели. Тело трясло от неудовлетворённого желания, а душа пела от облегчения. Мы едва не переступили черту, но всё-таки удержались на самом краю пропасти. Оба. Совесть, вещавшая в этот раз почему-то голосом покойного Дамблдора, мягко намекнула, что, в общем-то, я и сам не без греха, нечего было провоцировать Ворона на столкновение. Да, знаю я, знаю… Только вот одного понять не могу, какая мантикора меня под бок толкает, каждый раз, как я его вижу? Ведь знаю же, что он не спустит мне с рук провокации, а удержаться не могу.

Волной накатила апатия и усталость. Хотелось забиться куда-нибудь в уголок и ни о чём не думать, да вот только возможности такой у меня не было. Последующие часы прошли в раздумьях о сложившейся ситуации и ожидании, когда же меня соизволят освободить. Что-то мне подсказывало, что Ворона я ещё долго не увижу. Только почему-то эта мысль вызывала тоску, а не облегчение.

К тому времени, как появился домовой эльф, смотревший на меня, как на помесь графа Дракулы с Джеком Потрошителем, я успел несколько раз задремать, сделать парочку безуспешных попыток избавиться от верёвок и как следует просчитать свою дальнейшую линию поведения. Сегодняшняя сцена не должна была повториться, а для этого мне надо было держаться от Ворона как можно дальше. Вот только сделать это не представлялось возможным. Смутные догадки, что без записей чародея Снейп рискует при работе с «Ликом» нарваться на крупные неприятности, не давали мне покоя. И как я ни успокаивал себя, что забота о безопасности единственного человека, способного снять с меня ошейник – нормальная реакция, я понимал, что мой интерес к нему выходит далеко за рамки простой необходимости.

Приказ оставаться в спальне меня просто умилил. Ворон, что, серьёзно думал, что, есть у меня магия или нет, эльфы сумеют удержать Джокера? Щаззззз!!! Три раза «Ха»!!! Да этим милашкам до покойного Кричера, как цыплёнку до дракона. После долгого общения с ним я мог глотать несчастных ушастиков, не жуя. Провести наивных домовиков не представляло для меня труда. И уже на следующее же утро мало того, что дом был в полном моём распоряжении, так и эльфы молчали, как ПСы на допросе, боясь даже на глаза показаться своему хозяину. Вот с Защитой на входе в лабораторию пришлось повозиться, наличие симпатичного украшения на шее не способствовало эффективности работы. Промучившись без толку целый день, я прибегнул к старому маггловскому способу – проскользнул в помещение следом за его хозяином. Была, правда, вероятность, что бывший Пожиратель меня засечёт, но Ворон слишком погрузился в работу, чтобы реагировать на посторонние раздражители. К тому же, целиком и полностью полагался на верность и надёжность своих домовиков. Устроившись в самом тёмном и малоиспользуемом углу подвала, мне оставалось только наблюдать за действиями моего недавнего противника и пытаться просчитать, с какой стороны ему может угрожать опасность. Легко сказать – просто наблюдать! Напрасно я считал, что меня ожидают тоскливые часы ожидания. Как бы не так! Да после вчерашнего меня от каждого его жеста, каждого движения бросало то в жар, то в холод. Вот Ворон, ловко изогнувшись, не глядя снял со стеллажа какую-то банку с ярко оранжевым порошком, вот осторожным, почти нежным движением, открыл хрустальный, переливавшийся всеми оттенками радуги фиал и влил несколько капель хранившейся в нём жидкости в котёл. Всколыхнувшееся в котле зарево осветило его сосредоточенное с резкими волевыми чертами лицо. Нахлынуло далёкое, почти забытое воспоминание из детства, когда я, шестилетний запуганный зверёныш, ночью выбирался из своего чулана, чтобы подслушать, как тётя Петунья читает Дадли сказки. В доме Дурслей на слово «волшебство» было наложено строгое табу, но иногда в её историях фигурировали страшные коварные колдуны, описание которых почему-то вместо ужаса вызывало у маленького меня запретно-волнующее восхищение. Вот и сейчас эта ловко скользившая возле котла смертоносными обманчиво лёгкими движениями стройная фигура вызывала восторг, отзывающийся сладко-тянущей жутью где-то в подсознании. По телу пробегала дрожь, смешанная с предвкушением чуда, как перед прыжком с высокой скалы. Сразу почему-то напоминавшая, что я сижу в прохладном подземелье, а из одежды на мне только обмотанное вокруг бёдер полотенце. Мда-а… Вот только к холоду это чувство не имело никакого отношения. А зельевар всё продолжал свои движения, напоминавшие какой-то ритуальный завораживающий танец. Вот он потянулся, разминая затёкшие мышцы спины, а меня от этого движения словно током пронзило. Да что же ты делаешь, Ворон?! Сволочь! Ну, нельзя же так! Только не после наших недавних игр…