И вот на чем он был сконцентрирован последние годы – на защите своих детей.

И здесь был Рон, конечно, чтобы помочь ему следить за детьми, убедиться, что они защищены и не попадают в неприятности. Гарри никогда и не думал о возможности того, что Рон попадет в беду. В конце концов, Рон вместе с ним прошел почти каждую битву, что случалась в его жизни. Он не был тем, о ком следовало волноваться, потому что он сам мог о себе позаботиться.

И именно поэтому он не мог в это поверить.

И когда он стоял у дома в предместье Лондона, который навещал последние два десятка лет, и молча смотрел на дверь, он понял, что понятия не имеет, что сказать. Или что делать. Ничто не имело смысла, и он чувствовал, словно он в мире сновидений, как будто он сейчас проживает чью-то чужую жизнь или будто застрял посреди кошмара. Но он не мог проснуться. Как бы сильно он не старался пробудиться, он не мог.

Он все еще стоял все на том же месте и снова и снова переживал одну и ту же секунду.

Наконец, после минуты, а может быть, это был час, он заставил себя постучать. Он не привык стучать, и он подумал, каким странно формальным это кажется. Когда он что-то хотел, он просто аппарировал в их дом или пользовался камином. Стучать в дверь было чересчур рутинно и профессионально.

Вот только это было совсем не рутинно.

Гермиона открыла дверь и странно на него посмотрела, пропуская его, чтобы он мог войти. В одной руке у нее было перо, и она повела его в столовую, даже не поздоровавшись.

– Что происходит? – спросила она, совершенно отвлеченная, по дороге в столовую, где за столом она устроила себе импровизированный кабинет. Бумаги были разбросаны повсюду, и он спросил себя, над чем таким важным она работает, что принесла это домой и засиделась так поздно.

– Где Лэндон? – спросил он, взглянув на часы и уже зная ответ. Он был удивлен, что может говорить.

Гермиона почти закатила глаза.

– В постели, – ровно сказала она. – Уже несколько часов…

Ничего не говоря, Гарри присел на один из пустых стульев. Она пошла сразу к своему океану каких-то бумаг, которые принесла домой, и он молча смотрел на нее некоторое время, пока она наконец не пришла в раздражение и не подняла на него глаза.

– Не хочу быть грубой, – сказала она таким голосом, который дал ему понять, что ей трижды насрать на то, груба ли она, – но тебе что-то нужно? И где Рон? Он сказал, что вернется как раз вовремя, чтобы уложить Лэндона, но, очевидно, нашлось что-то поважнее.

Эти слова показались пощечиной, и Гарри уставился на стол перед собой, не осмеливаясь взглянуть ей в глаза. Он чувствовал в горле огромный ком, и ему казалось, что он может сейчас задохнуться насмерть. К сожалению, минуту спустя он все еще был жив, и она смотрела на него уже менее раздраженно и более обеспокоено.

– Что происходит? – тихо спросила она.

– Что-то случилось… – его голос звучал тихо и натянуто.

Долгую, тяжелую секунду она смотрела на него. А затем повторила свой более ранний вопрос.

– Где Рон?

И у него больше не было выбора, кроме как сказать ей. Он пытался проглотить ком в горле, но это было бесполезно.

– Он… – он внезапно понял, что ему следовало как-то спланировать это, прежде чем говорить это вслух. Он даже не знал, с чего начать. Он сделал неровный вдох и заставил себя выдавить слова. – Он погиб.

Он не планировал этот момент, но, если бы сделал это, он был уверен, что легко смог бы представить, что Гермиона впала бы в моментальную истерику или пришла бы в бешенство и разрушила все в комнате. Он бы не мог представить, чтобы она спокойно и не говоря ни слова, сидела за столом в столовой и смотрела на него, даже не шевелясь.

Но так она и сделала.

Он не знал, что после этого говорить, так что они просто смотрели друг на друга в полной тишине часов, наверное, двенадцать. Наконец, когда Гарри уже не мог это больше выносить, она заговорила. Всего три слова, произнесенные ровным тоном:

– Ты точно уверен?

Конечно, он был уверен.

Когда он услышал крики, раздающиеся с другого конца здания, он побежал по коридору так быстро, как только мог, пытаясь найти источник звука. Он узнал голоса, но не мог определить местоположение. А когда нашел, тут же пожалел об этом.

Он никогда не хотел увидеть, что его лучший друг лежит на полу с широко раскрытыми глазами, не видя уставившись в воздух над собой. Но это он и увидел. И он увидел своего младшего сына, стоящего у стены, с палочкой в плотно сжатой руке и выражением чистейшего шока и ужаса на лице.