– Следи за своим гребаным ртом, – Рон даже не посмотрел вниз, когда бросил вторую палочку на пол, прежде чем переступить через нее и толкнуть мужика к стене. Он приставил палочку к его горлу и тесно прижал его. – Лучше ничего не говори, если не хочешь, чтобы я тебя, нахрен, не прикончил.

– Ну, давай.

– Не соблазняй меня.

Но человек снова рассмеялся, несмотря на то, что ему было тяжело дышать с прижатой к горлу палочкой.

– Ну, давай же, – ясно повторил он. – Сыграй в героя.

– Где прячутся остальные твои ублюдки? – проигнорировал дядя Рон его подначки. – Никто из них не смел достаточно, чтобы встретить нас лицом к лицу?

– Ох, да им просто надоела ваша тупость. Вам бы получше заметать следы – мы все знали еще задолго до того, как вы прибыли.

И они все спорили и спорили, пока я разглядывал палочку, что лежала в паре метров от меня. Я старался понемногу к ней приближаться, не привлекая к себе внимания. Я слышал что-то о том, что министерство виновато, что позволило какой-то «суке» замарать все своей «грязной магловской кровью», а потом, конечно, я услышал, как его нос разбивается о стену, которую окатывает кровью.

Я, наверное, был уже невдалеке от своей палочки, когда громкий хлопающий звук привлек наше внимание. Еще один мужчина, наверное, на несколько лет младше, чем тот, что был прижат к стене, аппарировал в комнату с палочкой в руках. Я потянулся к своей, но он тут же увидел меня и не стал думать дважды, прежде чем решить лишить меня жизни.

И тогда все это случилось.

– Авада Кедавра!

Все происходило, как в замедленном действии, – слова, ужасная зеленая вспышка, которая намного страшнее, чем вы об этом слышали, и то, как моя дядя сразу бросил то, что делал, и оттолкнул меня с дороги. Вначале я даже не заметил, что его ударило вместо меня, но потом я увидел, что он лежит на полу и смотрит прямо, ничего не видя, не шевелясь, не дыша…

Следующие секунды были полной противоположностью замедленным. Я даже не был уверен, что слышу что-то, потому что я был просто в шоке и смотрел на тело рядом со мной.

– Твою мать! – заорал беззубый. – Это был муж этой гребаной Уизли! Убираемся отсюда!

Новоприбывший уставился на тело, его глаза были широко раскрыты в ужасе.

– Я не знал…

– Просто уходим! – проорал тот, отбегая к другой стороне комнаты, чтобы забрать свою палочку.

– А что насчет пацана?

– Уходим! – резко повторил он. – Хочешь убить еще и ебаного Поттера?

И я стоял там и ничего не делал. Я мог бы их убить. Или, по крайней мере, задержать, потому что я слышал шаги из коридора. Но я ничего не сделал. Я просто стоял, палочка дрожала в моей руке, я смотрел на дядю Рона, который лежал мертвый рядом со мной. И я позволил им уйти. Они дизаппарировали прямо передо мной, а пятнадцать секунд спустя папа влетел в комнату, а все, что я мог сделать – это стоять и трястись.

И что теперь? Должен ли я рассказать Роуз все это? Она все еще смотрит на меня с ожиданием, и я знаю, что должен наконец набраться гребаной смелости и сказать ей. Но правда в том, что я просто трус. Я был слишком труслив, чтобы сделать хоть что-то, чтобы помочь ее отцу, и теперь я слишком труслив, чтобы сказать ей правду.

И я просто смотрю на нее.

– Альбус Северус Поттер, – резко говорит она голосом слишком, слишком напоминающем о ее маме, и я чувствую, что я в глубоком дерьме. – Говори, что происходит.

Ее лицо бледнее обычного, и я вижу, что она с трудом сдерживается от того, чтобы не решить что-то сгоряча и не впасть в истерику из-за моего странного поведения. Она знает, что что-то не в порядке, и она не дура, чтобы понимать, что это не что-то маловажное. Я бы не приехал в Ирландию, особенно в такой час, если бы это было несерьезно.

– Твой папа умер, – я с трудом прошептал эти слова и уставился на пол, сказав их. Раздался вздох, но это была не Роуз. Лола, наверное, которая еще стоит у другого конца стола, глядя на сцену, разворачивающуюся перед ней. Роуз не издает ни звука. Она стоит в полнейшей тишине.

Наконец я поднимаю глаза.

Она смотрит на меня, совершенно ошеломленная. Она, наверное, в шоке, не знаю. Я только знаю, что она выглядит так, будто сейчас упадет в обморок.

– Роуз… – начинаю я, но потом позволяю себе заткнуться. Я не знаю, что сказать. Поэтому я просто повторяю ее имя. – Роуз…

– Заткнись, – внезапно выкрикивает она, и я смотрю на нее и вижу, как ее глаза опасно сужаются. – Заткнись, заткнись, заткнись!

– Роуз…

– Я сказала «заткнись»! – визжит она, и ее глаза сверкают, они намного темнее, чем обычно. – Ты гребаный лживый ублюдок!

Я неосознанно делаю шаг назад. Кажется, что это самое безопасное, что можно сделать, тем более что у нее по-настоящему убийственное выражение лица. Я знаю Роуз всю свою жизнь. Я могу узнать приступ бешенства, когда вижу его.