– Норд... прости меня, что опоздала, – едва слышно произнесла Мария, закрывая лицо ладонью.

Рыжик не отозвался, словно и не слышал... а может быть, он и в самом деле уже не слышал.

В салоне «Паккарда» повисло удушливое молчание; потом Майло, высунув взлохмаченную голову из-за спинки сиденья, как-то робко спросил у прячущей лицо Оркильи, коснувшись её руки:

– Мария... спой ещё, пожалуйста. Ты так красиво поёшь... а? Пусть вот и Арина послушает... я тебя очень-очень прошу.

– Хорошо, Майлик, – со вздохом согласилась она, потерев подбородок о плечо. Поймала тёкшую где-то на ветрах, в ночной вышине, мелодию – и запела, закинув голову и отщёлкивая ритм пальцами. Майло по-прежнему не понимал ни слова... но теперь он понимал кое-что ещё.

Они с Ариной Арахис обменялись почти что дружескими взглядами – что-то вроде рукопожатия или даже поцелуя в щёку.

Кое-что очень важное.

====== 39. Сорока-воровка ======

Мерцающий город, россыпь бриллиантовой пыли на тёмной земле, неспешно проплывал мимо старого трамвайчика. Холодный белый блеск галогеновых ламп широких проспектов – как лезвие ножа для пожилой пары: муж и жена, не в силах сдержаться, морщились, отвернувшись от окна. И как драгоценность для Нарциссы, жадно приникшей к прохладному стеклу щекой и ладонью. Под кожей пели и звенели медные нити, впитывая энергию города. Она давно не была в Никеле – года два-три, и сейчас принципалку изумляло, насколько сильно изменился город за это время. Нарцисса помнила Никель зачуханным, еле выживающим на довоенных коммуникациях городком, где в заводских цехах, чтобы хоть как-то протянуть в кризис, делали не заряженный металл, а всё подряд – начиная от плохонького майонеза и заканчивая прищепками для белья.

Сейчас центр города украсился ожерельями прозрачных огней, и даже попадавшиеся изредка брошенные дома уже оделись в строительные леса и сетки: шла реконструкция. Нарцисса не смогла сдержать улыбки. Подумать только, как Элен Ливали удаётся вдохнуть новую жизнь в эти тихие провинциальные городки вроде Никеля или Кирпичного... Был же натуральный ужас, без слёз не взглянешь. Интернат, в котором пропадали дети. Интернат, в котором приходилось самим варить топливо для дизель-генераторов... Да, и она там жила... брр.

Иногда Нарциссе делалось до комка в горле жаль всех детей староверов, которые из-за придури родителей были лишены тех благ, что давало им лёгкое электричество. И сейчас, глядя, как стайка детворы в разноцветных пуховичках играет в снежки в каком-то сквере, Нарцисса почти отвлеклась от мыслей о том, куда и зачем она едет. «Осторожно, двери закрываются, следующая остановка – Стеклянный мост», – поведал бесполо-дружелюбный голос из динамика.

– Ну, наконец-то, – пробормотала кондуктор себе под нос, присаживаясь на своё место. Нарцисса метнула в неё быстрый злой взгляд, но уязвить не смогла. Молодая крашеная блондинка посмотрела в ответ с каким-то чуть ли не весёлым изумлением. Весь её вид словно говорил: «С медью под кожей суёшься в Старый город – и ещё скалишься? Ну-ну...».

Нарцисса нарочито громко фыркнула, не желая показывать мгновенно обжёгший её испуг. Но всё же предпочла не нарываться, и уставилась в окно на кривые, сбегающие вниз, к оврагу, улочки со старыми двухэтажными домами. Ближайший колодец лёгкого электричества теперь – на той стороне моста, в самом сердце территории староверов, на аллее Прогресса. А это ещё три остановки... Лучше уж потерпеть и промолчать. Глупо из-за сиюминутного желания что-то кому-то доказать проваливать столь важное поручение.

«Найди дневник ведьмы и уничтожь его... – вспомнила Нарцисса приказ Элен Ливали. – Иначе эта книга уничтожит меня». Для принципалки эта опасная вещь среди течений мира была похожа на бордовое аморфное пятно с жалами-жгутиками. Её хотелось как можно быстрее размазать туфлей по асфальту, пока не напала. Найти эту штуковину будет несложно – дневник был виден на ткани мира жирным оттиском даже отсюда, через несколько кварталов. А вот уничтожить... «Интересно, – подумалось Нарциссе, – а как именно Элен Ливали убила ту ведьму?..».

Трамвай меж тем неспешно простукал по дамбе и въехал на перекинутый через овраг мост.

Стеклянный мост... Никто не знает, кто и как создал эти прозрачные опоры и несущие, что вот уже без малого полвека нитями нетающего льда связывают две части города. Как будто мост вырос из склонов оврага, словно гриб или лишайник. Вместе с рельсами для трамвая и тусклыми фонарями в металлических абажурах. Говорят, что во время сильных ветров Стеклянный мост поёт – и от этого пения, которое нельзя услышать, люди сходят с ума и бросаются вниз... Будь Нарцисса чуть моложе или неопытней, она бы скорчила гримаску и сказала «Пфы! Детские страшилки».

Но вторая принципалка хорошо знала цену таким вот страшилкам: в каждой из них, пусть самой нелепой, непременно скрывалось тёмное ядрышко реальности. Зачастую куда более жуткой, нежели выдумки. Таковы их земли, где на половине территорий первична идея, а не материя...

Нарцисса устало прикрыла глаза. Здесь, в этом уголке Никеля, лёгкого электричества было мало, и ей хотелось свернуться в клубочек, чтобы удержать в себе запасённую впрок энергию. Почти не вслушиваясь, она отрешённо следила за перекатывавшимся рядом ручейком беседы. Пожилая пара, блондинистая кондукторша и симпатичный мужчина средних лет вели обычные для малознакомых людей переливания из пустого в порожнее. До принципалки долетали обкатанные в бессчётных беседах, какие-то уютно-бытовые «Как детки? Моя вот дурында еле на четвёрочки вытянула, да и то там больше учительница постаралась», или «А Альбин-то, зараза такая, с завода упёр моток медного провода, и в запой ушёл со страху...».