Помощь пришла неожиданно: когда всадник заходил на последний рывок, направив копьё острым концом на Лена, в его шею что-то влетело. Что именно разобрать было сложно, но всадник, поймав это шеей, упал с лошади и задёргался в предсмертных конвульсиях. Парни обернулись туда, откуда прилетел неизвестный предмет. Ден Тайлинген только что выбежал из своего дома и уже где-то успел раздобыть меч. За частоколом было с десяток разбойников, которые окружали отца Лена с разных сторон. Лишь мускулистые руки Руперта удержали парня от того, чтобы броситься на помощь.

– Он даёт нам время, Лен. Время, чтобы убраться отсюда. Он задерживает их, разве не видишь?

Одному из набежавших разбойников Ден распорол живот одним быстрым взмахом. Казалось, он проделывал это сотни раз. Второй уже подбегал сзади, замахиваясь короткой палицей. Резкие поворот, уход в сторону, и вот Ден уже позади него убивает третьего. Всего один удар в шею. Он не был простым сапожником - дошло до Лена. И доспех и меч не в карты выиграл.

Уже пять мёртвых тел лежало у ног деревенского сапожника. Тот тоже был неоднократно ранен, но держался, не подавая виду. Остальные бандиты кружились рядом, не осмеливаясь нападать. Тогда всадники решили взять дело в свои руки. Обе группы лошадей оставили убегающих в леса людей и начали перегруппировываться. Затем кто-то из них что-то крикнул, и все разом они двинулись в сторону Дена. Впереди от них дома исчезали в магической волне, превращаясь в иллюзии себя самих. Пропадал дымок из труб, стелящийся по ветру, разбитые окна становились целыми. Но разбойники ничего не замечали, а Ден стоял к морю спиной. Когда всадники заходили на последний рывок, старший Тайлинген всё же обернулся, заприметив то, как окутывающий харчевню дым испарился, поглощённый невидимым куполом. Мгновенно приняв решение, он выставил меч на приближающихся врагов и сделал шаг навстречу. Кто-то заметил приближающуюся волну и резко затормозил коня, большинство же продолжало скакать на Дена, и вскоре, не издав ни звука, магический купол поглотил сначала деревенского сапожника, а затем и их. Деревня Ремек стала выглядеть как обыкновенное мирное поселение. Лишь трупы по другую сторону частокола напоминали о случившейся резне.

У Лена не хватило сил отчаянно закричать. Он зажмурился и побежал вслед за Рупертом, прочь от этого места.

* * *

В просвете между домами появилась фигура в тёмном плаще, неторопливо шагающая навстречу. Человек был низкий, но широкий в плечах и походка говорила о множестве боёв, в которых он, судя по тому, что был ещё жив, победил. По всему миру скельтов высмеивали и презирали, прогоняли пинками и не чурались убийства, считая их скорее животными, чем людьми. Никто же не смел открыто смеяться над Дейнёром - известным наёмником и убийцей, опытнейшим среди опытнейших. О нём наверняка слышали даже к юго-западу от Валанхогга, где он по слухам ни разу в жизни не бывал.

Слухов об этом скельте хватало. Говорили, что он знает языки, которых не знает больше никто из людей - языки духов и других разумных тварей. Был также слух, что его улыбка говорит за него - что бы он не хотел выразить, что бы не таил в душе - грусть, отчаяние, радость, презрение - мог сказать обо всём этом одной улыбкой. Но самое главное, самое невообразимое, что говорили о нём: то, что этот человек может, смотря в глаза говорящему, различать правду и ложь. Мало кто осмеливался проверять на истинность этот миф.

Каждый член банды был более чем удивлён, когда Дейнёр одним прекрасным днём сам прибыл к ним в логово на худой кобыле, почти безоружный, но как всегда бесстрашный - не спрашивая разрешения, проехал через половину лагеря, пристроил лошадь у кучи соломы и потребовал командира. У него было предложение, от которого мог отказаться только глупец.

Фигура в плаще повернула голову к двум вертикальным столбам, которые ещё недавно служили опорой огромной колокольне в центре деревни. Глаза скельта принялись осматривать заточённую между этими столбами привязанными намертво руками и ногами девушку. Когда-то её лицо было красиво.

– Ничего не сказала, - доложил один из двух развалившихся на траве возле столбов охранников.
– Точнее, сказала то же самое: не видела ничего и ничего не слышала. Упрямится, слеть.

Девушка, видимо, хотела что-то сказать, но решила поберечь силы и лишь тихо всхлипнула. Из всех пленников она последняя осталась живой.

– Что делали?
– лишь на миг переведя на них взгляд, спросил охранников Дейнёр.

– Вырвали половину ногтей, выбили несколько зубов, отрезали кое-что от лица...

– Изнасиловали...
– ухмыльнулся второй охранник, перенеся зажатую в зубах травинку из одного края рта в другой.

Скельт схватил голову девушки за подбородок и повернул к себе лицом. Кажется, он, наконец, решил воспользоваться своим необыкновенным умением отделять правду от лжи.

– Повторю вопрос снова, - сказал он медленно.
– Лен Тайлинген, ты с ним виделась этой ночью, вы с ним разговаривали, а потом ты ему улыбнулась, и вы вместе скрылись в доме. Не отрицай. У него на шее должно было что-то висеть, что-то настолько большое, что он бы не спрятал это под рубаху. Ты что-то видела?

– Нет, - в сотый раз повторила измученная девушка.

– Этого не может быть. Ты лжёшь. У их семьи должна быть эта вещь. У его отца мы её не нашли. Значит, она должна быть у него.

Кала хотела разрыдаться, но слёз уже не было.

– Я правда ничего не видела...

Когтистая рука, сдавливающая её лицо, резко отпрянула.

– Выколите ей глаза.

Охранники встали с земли не только с большой неохотой, но и с удивлением. Зачем выкалывать глаза, если именно глядя в них, по слухам, Дейнёр определяет правду и ложь?