– Герцог Окделл, герцог Эпинэ, за мной, – распорядился Альдо.

С нами пошли еще четверо гимнетов в черном, а так же Удо, Карлион, и кто-то еще, особо любопытный. Скоро мы оказались в зале белого мрамора. Посреди – каменный колодец, а у стен – две гробницы. Молодая женщина подложила одну руку под голову и свесила другую, а в ее ногах сидел коротко стриженный человек в короне. Вторая гробница не отличалась особым изяществом.

– Какая егесь, – выдал родственник Мирабеллы, – отвгатительно...

– Это найери, дочери Волн и Полудня. Этим скульптурам не меньше тысячи лет, – откуда-то появился Придд и стал вместе со всем рассматривать стены.

– Я же говогил, что это егесь. Эспегатизм положил конец этой непгистойности, но бастагд впал в мегзость идолопоклонства...

– Айнсмеллер, здесь понадобятся рычаги, – обратился Альдо к коменданту.

– Ваше Величество, сейчас будут. За ними уже послано.

На мраморе гробницы первого Оллара было высечено одно-единственное слово: “Франциск”. И все. Даже странно для короля, хотя, это наверное, было указано в его завещании. Интересно, почему? Я опустил глаза, стараясь не смотреть, как ломают крышку. Гулкий стук об пол, каменная пыль. На полуистлевшем и ставшем бесцветном знамени лежали меч и шлем. Мы с Альдо одновременно шагнули вперед и увидели лишь кости. Еще золотая цепь, прочие остатки… И что-то под правой рукой. Оружие? Слишком маленькое. Но металл явно был.

– Интересно, – Альдо проследил за моим взглядом. – Любопытно, с чем узурпатор не мог расстаться даже после смерти?

Ыть! Я только хотел незаметно сцапать! Однако нет, пришлось сцапывать заметно – из-под носа Айнсмеллера. Но и то хлеб. Альдо остался доволен. Ничего, может еще смогу стянуть потихоньку содержимое.

Останки Франциска, бросили в грубый холщовый мешок, как и боевые атрибуты. Потом взялись за гроб Октавии – он был сделан из кипариса и отделан слоновой костью. И букет иссохших лилий. Жаль, что нельзя уйти, сбежать подальше от этих цветов! Но когда рабочие подняли тяжелую крышку, стало гораздо хуже – поднялся клуб пыли и горький запах закружил голову. Я невольно закашлялся.

– Уходите! – крикнул Робер. – Это понсонья... Ею нельзя долго дышать.

– Это яд?

– Яд, – я с трудом узнал голос Валентина. – Мориски пользуются цветами понсоньи при бальзамировании.

Альдо лично велил всем уходить, я решил не геройствовать и вылетел вслед за Робером. Лучше холод, чем смерть от очередного яда. Сколько их, этих ядов, на меня уже свалилось, просто ужас. И я мчался, а в ушах долго стояли отголоски каменного плача. Повелитель защищает свою стихию, Повелитель не дает свершаться подлости и мародерству… Но у меня не получилось стать до безрассудства храбрым.

Тяжело дыша и с трудом приходя в себя, я смотрел, как Робер поднимает с каменных ступеней ржавую подкову. Какая прелесть – значит, ни к одному мне нежить в гости является.

====== Глава 52. Как попадать впросак ======

Шкатулка гайифского производства, видимо, была сделана на совесть, если четыреста лет пролежала в гробнице и даже нигде не треснула. Не повредился и узор. Художник явно был в Варасте, как и я, и видел тот же мираж. Черный зубчатый ствол на фоне красного солнца. И воронье… хотя, не факт. Просто птицы. А ассоциации с воронами теперь будут преследовать меня, кажется, всю жизнь. Шкатулка буквально жгла мне руки – не терпелось вскрыть до прихода Альдо. Но стоит ли? Вдруг там отрава? Кусая губы, я переворачивал ящичек, вспоминая похожую шкатулку, найденную в Нохе. Может, мне улыбнулась удача второй раз?

Альдо задерживался, а у меня все так же чесались руки открыть шкатулку раньше. Но вряд ли стоит ковыряться в замке – где-то я слышал, что в такие вставлены отравленные иглы. И в этом, скорее всего, тоже есть сюрприз. Вздохнув, я сел в кресло и достал из ножен кинжал. Можно поддеть петли, держащие крышку, вот и все. Еще стоит оставить письмо, чтобы Альдо не сомневался в моей верности. Ну я и написал – очередной повод считать меня обалдевшим от счастья мальчиком у него будет. И никаких подозрений!

“Ваше Величество! Гайифские футляры часто бывают отравлены. Талигойя не может рисковать вами, поэтому я открою шкатулку сам.

Верный вам Ричард Окделл.

Создатель, храни Альдо Ракана!”

Как-то так, ничего более умного в голову не пришло, хотя я не исключаю, что дух настоящего Ричарда Окделла, бродящий где-то поблизости, нашептал мне эту дурную идейку и удалился. Ладно, дело наполовину сделано. Я просунул лезвие к петлям и нажал посильнее. Не сразу, но удалось – крышка отлетела через минуту, из замка же, как кукушка из старинных часов, вылетела тонкая темная игла. Ух ты! Какой я молодец. Идея-то была вовсе не дурная. Вот только прихватить чем-то тряпичным шкатулку, вытряхивая на ковер содержимое, я не догадался. Две бумаги с печатями упали к моим ногам. Так… интересно… На одном Победитель Дракона, на другом – неизвестной породы зверюга с конской головой на змеиной шее. Елки-палки! Это что же, герб дома Раканов?

“Я, Эрнани из рода Раканов, король талигойский, готовясь предстать пред Первым судом, сим завещанием объявляю свою последнюю волю.

Исполнителями оной воли назначаю герцога кэналлийского Рамиро Алва и Повелителя Молний герцога Эпинэ. Оба они осведомлены о том, что им завещано свершить, и поклялись исполнить завещанное. Я же принимаю на себя всю ответственность и все грехи, кои свершат мои душеприказчики, исполняя мои распоряжения.

Внешние враги и внутренние недуги подточили Талигойю, и время ее истекло. Принц Эркюль слишком мал, чтобы провести умирающее королевство через Излом. Я не вижу в нем качеств, которые позволили бы ему возродить Талигойю и защитить ее от посягательств подстрекаемых Агарисом Гайифы,Уэрты и северных королевств.