– Конечно же, ты не знаешь, что Зорро расценивается как самый желанный мужчина в Калифорнии...

– Неудивительно, – вставила Изабелла, вспоминая облик молодого человека.

– Не перебивай меня! – вспылила Керолайн, но тут же успокоилась, предвкушая, какое впечатление должна произвести на ее подругу следующая новость. – И, конечно же, ты не знаешь, что все женское население Калифорнии, без исключения, жаждет увидеть его в качестве своего мужа...

– Мужа?! – вырвалось у принцессы, представившей себе бедную девушку, обреченную днем и ночью сгорать в его пронзительном взгляде.

– Да, он не женат, – с радостью пояснила фрейлина, трактуя на свой лад столь бурную реакцию принцессы. – Молоденькие глупые девчонки, – задиристо продолжала Кери, явно не причисляя себя к их числу, – говорят, что он ищет свою единственную и неповторимую, поэтому везде подкарауливают своего кумира и несут полный вздор в его присутствии, чтобы показать себя с наилучшей стороны. Но ведь умные люди, вроде нас с тобой, – заходилась фрейлина, – понимают, что ему просто не хочется расставаться со свободой. Кстати говоря, бедному мальчику с некоторого времени совсем не везет, – источала сведения Керолайн, нимало не смущаясь называть тридцатилетнего мужчину мальчиком.

– И почему же? – Изабелла решила в корне пресечь выжидательную паузу.

– Кроме гарнизона Калифорнии под началом Монтесеро на него теперь открыли охоту... – Керолайн прыснула со смеху, остановившись на полуслове. Изабелла скептически смотрела на бьющуюся в истерике подругу. – Ой, не могу! – задыхалась фрейлина, катаясь по кровати. – Теперь на него охотится вся женская часть населения, в прямом смысле этого слова, – еле-еле договорив фразу, Керолайн в изнеможении впилась в подушку.

Но этого было достаточно. Изабелла фыркнула и тоже повалилась на кровать, представляя в красках женскую облаву на неотразимого героя. Слезы брызнули из глаз подруг, когда им одновременно пришла в голову мысль о том, какое было бы выражение лица у несчастной жертвы, подвешенной за руки и за ноги к палке, возлежащей на плечах у охотниц, совершающих при этом ритуальный танец благодарения. Пять минут прошли в безмолвном сотрясании. Растирая и без того покрасневшие глаза, Керолайн завершила повествование:

– Если бы ты только слышала, какие попытки предпринимали отчаявшиеся женщины, чтобы завладеть неуловимым Зорро. Даже Монтесеро с его изощренными стратегиями не приснилось бы такое и в страшном сне.

– Откуда ты все это узнала? – спросила принцесса, держась за немилосердно болевший живот.

– Служанкам можно проходить туда, куда даже привилегированным особам вход закрыт, – приосанилась подруга.

– Ты – фрейлина, – напомнила принцесса.

– Но, что самое странное, – даже не отреагировала Кери, – при этом он ни разу не был замечен в компрометирующих связях. Понимаешь, что это значит?

Изабелла отрицательно помотала головой.

– Его репутация безупречна! Вот только как он заставляет их молчать? – скорее саму себя спросила неугомонная служанка.

– Кого – их?

– Женщин.

– Каких женщин? – совсем перестала что-либо понимать Изабелла.

– Боже мой! Да ты что? Совсем ничего не понимаешь? – затрубила фрейлина. – Ему ведь не семнадцать лет, как тебе. Хотя, не сомневаюсь, что и в шестнадцать он уже давно не был мальчиком.

Подруги, сами того не ожидая, подобрались к любимой теме. Однако ни та, ни другая толком не знали, что именно значило быть мужчиной или женщиной. В основном информация исходила от Керолайн, имевшей доступ ко всем закоулкам дворца, а, главное, к кухне, где в течение дня обсуждались интереснейшие вещи. Само собой, эта тема была строжайше запрещена при дворе. Однако для слуг никогда не существовало преград, вот почему, узнав что-нибудь новенькое, Керолайн тут же неслась к принцессе и всю ночь напролет они со всех сторон обмусоливали два или три подцепленных предложения. А на следующий день девушки, неимоверно гордые полученными знаниями, беспрестанно перешептывались и перемигивались за столом, ежеминутно получая замечания и одергивания гувернанток.

Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось с Кери несколько лет назад.

Было около полуночи. Керолайн, никому не доверявшая принадлежности Изабеллы, уже почти заканчивала мыть ее посуду, когда на кухню зашел придворный садовник. Ему было всего восемнадцать лет, но он работал здесь уже довольно долгое время.

– Нет ли чего-нибудь перекусить? – тихо спросил он. – Я только что закончил работу.

Керолайн сжалилась. Уж кто-кто, а она хорошо знала, как ревностно относится король к порядку. Особенно сильно он любил свой сад, который доверял только садовнику Томасу. Бедный парень работал целыми днями, не покладая рук. Но надо сказать, что и платили ему более чем прилично. Король даже несколько раз приглашал его к столу, хвастаясь направо и налево своим садом и садовником перед именитыми гостями. А Томас всегда говорил “наш сад”, имея в виду короля и себя. Некоторые завистливые личности донесли эту фразу до слуха Георга III, надеясь на справедливый гнев владыки, однако тот обозлился на доносчиков и немедленно прогнал со двора. Томаса же он приблизил еще больше и с тех пор завтракал только в его обществе. И горе было тому, кто осмеливался прервать их милую беседу о новейших достижениях садоводства!

Керолайн засуетилась и тут же приготовила ужин. Садовник признался, что вкуснее пищи он никогда не пробовал, чем незамедлительно вызвал прилив краски к лицу служанки. А на прощание он незаметно подошел к суетящейся у плиты поварихе и, развернув к себе, слегка прикоснулся к ее губам.

Через мгновение пунцовая Керолайн уже влетела в спальню принцессы. От сообщенной новости Изабелла, видевшая до этого десятые сны, подпрыгнула на кровати и тут же приперла служанку к стене с требовательными воплями о подробном рассказе. Чувствуя себя как минимум Папой Римским, Керолайн гордо прошествовала к креслу, не спеша подвинула его к кровати, на которой уже в течение нескольких минут изводилась Изабелла, и начала повествование. Собственно, рассказывать было нечего, но принцесса, заглядывая Керолайн в рот, чуть не свалилась с кровати. Ошарашенные подруги еще долго сидели в полной тишине, не зная, радоваться или плакать.

Естественно, Керолайн чувствовала себя на высоте. Но она совсем не задавалась перед Изабеллой и по сотому разу рассказывала мельчайшие подробности “первого поцелуя” по одному только взгляду принцессы. Однако отныне из них двоих в вопросах отношений между мужчиной и женщиной Керолайн, безусловно, играла ведущую роль.

Каждый день они с Изабеллой придумывали невообразимые идеи и разрабатывали невероятные планы о том, как бы сблизить Томаса и Керолайн. Но садовник, казалось, ничего не замечал.