В Алексеевке Лидия впервые видела эвенков, которых в 1934 году еще называли тунгусами, по старой привычке, а от ссыльных русских и польских интеллигентов пошло им прозвание «французов Сибири» за их живость, подвижность, общительность. Ссыльные революционеры величали эвенков «рыцарями» и восхищались их быстрым умом. Старый справочник утверждал, что «взаимная поддержка и выручка развиты у них, как ни у какого другого народа», и аттестует тунгусов «одним из самых симпатичных народов Сибири»…

Женя легко убедил отца принять участие в поисках нефти на своей родной реке. Зырянов был этим очень доволен, так как опытный охотник должен был обеспечивать экспедицию свежей дичиной.

Василий рассчитывал еще на одного рабочего из своей байкальской разведки — маленького якута Ваню с Эргежея. Ваня обещал показать выход природного газа. Встреча с Ваней тоже условлена была в Алексеевке.

— Я же не найду без него Шаманский источник на Эргежее! — пожаловалась Лидия.

Женя успокаивал ее и уверял, что «наш Ваня» обманет только мертвый, а живой все сделает, как обещал: придет как раз когда надо будет.

Женя так понравился Лидии, что она даже стеснялась его и отводила глаза, встречая открытый взгляд очень темных глаз, и разглядывала украдкой омедненное солнцем, почти индейское лицо, только с прямым, а не орлиным носом, высокий и широкий прямоугольный лоб, худые щеки, туго обтянутые тонкой кожей, черные длинные волосы, гладко отложенные к вискам, черные лаковые брови уголками. Особенно удивляла необычная стройность фигуры при среднем росте. Впрочем, такими же стройными были все мужчины и женщины в Алексеевке, молодые и старые. Лидия не знала, что тунгусы-эвенки — едва ли не самые длинноногие люди в мире: на длину ног приходится у них больше шестидесяти процентов всего роста.

Отец Жени, Алексей Никифорович, отличался такой же своеобразной внешностью. Лицо его закоричневело от времени и многолетних загаров. Из глубоких ниш под сильными бровями темно-карие глаза смотрели наблюдательно и ненавязчиво, полуприкрытые выпуклыми верхними веками. Старческие морщины изрезали высокий лоб, широко открытый под черным и тонким чепцом гладко расчесанных на две стороны, плотно лежавших волос. Под очень широкими скулами щеки втянулись ложбинками, верхняя безусая тонкая губа сохранила юношеский изгиб — классическую форму длинного боевого лука. А вместо бороды — рыжеватый кустик.

Два мальчика, выбранные Женей, — два Пётры, — верхом повели лошадей, запряженных бечевой в три лодки. На стоянках старший Пётра по совместительству занимался кухней, другой заботился о лошадях.

Восьмым активным участником экспедиции была Тайга — собака Петрова.

Лошади медленно тянули против крутого течения и часто сходили с береговых осыпей в воду там, где их сталкивала скала или вытесняли частые деревья, подступившие к обрыву. Но и по дну реки дорога была плохая. Некованые копыта осторожно нащупывали скользкие и острые обломки, загромоздившие ложе потока. Копытам и ногам лошадей грозила постоянная опасность.

После Алексеевки разведчики вышли из лодок.

Река во многих местах отходила и обнажала обсохшие галечники, нагромождения обломков. Лидия показала Савватею и Жене, какие камни следует подбирать. Женя с отцом должны были ходить по притокам Полной и заходить в ключи, ни одного не пропуская. Отцу Жени это позволяло заниматься охотой.

Савватей Иванович пошел за геологами коренной рекой, Лидия шла берегом, а Василий — прямо водой и Савватей за ним.

Под водой Василий подобрал темно-серые куски доломитов. Камни были темные от воды, но в порах известняка Василий различил оттенок битума. Он в нетерпении, выходя из реки, обтер находку рукавом и побил камень, пока не появился сухой порошок и не запахло порохом и керосином. Он подбежал к Лидии:

— Чтобы взять это в прошлом году, я должен был пройти выше на двадцать шагов!

Она сочувственно улыбнулась и думала о Сене: что с ним сейчас?.. Летчики посадили его в тюрьму.

Глубина в реке иногда уменьшалась до тридцати сантиметров. Большие камни вылезали грядой, поток бился и прорывался прыжками. Тогда Савва кричал аврал всем, кто оказывался поблизости. Василий становился с шестом в первой лодке и показывал дорогу. Вторую лодку проводил Савватей, третью — Женя.

Таких перекатов было на каждом километре по одному, по два и по три.

Женя поспорил с Василием Игнатьевичем, требуя себе вторую лодку, и подчинился с недовольством приказу начальника. Но уже на следующем перекате Женя опередил неторопливого Савватея Ивановича и проскочил с помощью смышленого Пети в упор за флагманской лодкой Зырянова. Савва не обратил на это ни малейшего внимания и, по-видимому, даже не догадывался о соперничестве Жени…

Вечером Савватей с нахмуренными бровями наблюдал новую для него технику искательства нефти. Он и Женя толкли осколки от лучших образцов. Василий и Лидия взбалтывали щепоть порошка в бутылочках с бензолом. Жидкость окрашивалась в коричневые тона, светлые и кофейно-темные. Василий Игнатьевич осматривал камни, давшие густую окраску.