— Первую залежь кембрийской нефти, — поправил он важно.

Ей стало беспричинно весело и захотелось подразнить его, такого незащищенного перед ней, лишенного кожи.

— Почему же вы захотели сделать мне такой исторический подарок?

Но она готова была безвредно-болезненно мучить его, добиваясь, чтобы он сказал, потому что ведь он не выговорит больше ни одного слова. Она хотела играть в эту игру целую жизнь.

— Ко дню рождения? — ответила за него с кошачьей вкрадчивостью.

Он только смотрел на нее и улыбался, страшно довольный, что она догадалась, — какой глупый!..

— Но ко дню рождения разве подносят подарки, делающие эпоху в нефтеведении?.. Такой великолепный подарок прилично сделать Академии наук, ко дню ее двухсотлетия, — продолжала она.

Он немного побледнел от гордости и страха.

— А мне как геологу и ста не исполнилось!.. Ну ладно, надо покормить вас!.. Вы мне потом скажете, хорошо?..

Он кивнул головой, не понимая: что он должен сказать ей?.. Лидия вынула миски из мешочка и расставила по скатерти.

— Итак, Савватей окончательно пропал? — весело спросил Василий и почему-то нюхал воздух.

Начальник был в прекрасном настроении. Петя-повар тоже уловил это и решился на важное и рискованное признание. Он что-то сказал по-эвенкийски и держал поднятое ведро в руках. Начальник нюхал воздух и тянулся носом к ведру.

— У него украли много консервов, — сказал Женя. — Он думает, Савватей украл.

— Сколько банок?

— Пять банок.

— На здоровье, — сказал Василий нетерпеливо. — Еще что-нибудь?

— Может быть, муку, соль, может быть.

— Значит, честно взял из своей доли… Почему он не взял всю долю?.. Мало взял. Ему же это на два дня.

— Он вернется, — уверенно сказала Лидия. — Он и взял на два дня.

— Пускай лучше не возвращается. — Он уже приревновал ее защиту. — О, черт!..

Петя-повар перевернул ведро. На скатерть выпал коричневый чурбан. Зырянов хищно ринулся и наклонился над ним, раздувая ноздри. Пахучий пар тяжело поднимался над чурбаном.

— Пирог! — закричала Лидия и замолчала, пораженная тяжелым запахом.

Петя-повар сиял ярче малинового и пудреного солнца над его головой. Василий нервно выпрямился. Лидия с решимостью схватила нож. Скатерть была все равно испорчена.

Пять пар голодных глаз следили за руками, делившими пирог. Он был красив. Черные очень крупные ягоды, величиной с черешню и даже сливу, сидели в желтом хлебном тесте.

Лидия вырезала боковые куски без ягод для Алексея Никифоровича, для Жени, для Пети-коновода. Эвенки не спорили против такого несправедливого дележа и, по-видимому, даже не считали его несправедливым. Их доверие к хозяйке было непоколебимо.

Пете-повару она мстительно положила огромный кусок пирога с ягодами, себе взяла крохотный ломтик из корочки, а перед Василием водрузила всю донную половину чурки с целым комом самых крупных ягод, почти слившихся в массу.

После этого она поблагодарила Петю-повара самым невиданным образом. Она поклонилась ему по-старинному образцу, присела с важностью боярышни, заключила иностранным реверансом и послала воздушный поцелуй. Мальчик обомлел от счастья.

Тогда Женя с любопытством поднял глаза на подательницу этих благ и увидел, что у Лидии Максимовны пламенело лицо от истинного энтузиазма. Она воскликнула:

— Такой именинный пирог я желала бы получать ежегодно!

Очарованные и смущенные гости протянули руки к своим кускам.

— Стойте! Не ешьте! — закричал Василий. Он был взволнован необычайно. — У кого попадутся ягоды — отдавайте мне!

— Василий Игнатьевич! — сказала Лидия укоризненно, всеми силами удерживаясь от счастливого смеха. — Это ужасно невежливо отбирать у моих гостей изюм из пирога. И я тоже должна отдать вам ягоды?

— Вы тоже, — с жадностью сказал Василий, заглядывая в ее миску.

Гости поспешно выбирали ягоды и охотно складывали в миску начальника. Петя-повар даже соскреб с зубов прилипшую ягоду и добросовестно отдал. Ягоды наполнили миску и слиплись горкой. Петя-повар был в восторге от успеха пирога у начальника.

Лидия тихонько сказала:

— Как жаль, что здесь нет известного теоретика литофагии Небеля…

— Где ты это взял? — крикнул Василий.

— На том берегу, — ответил Женя за Петю-повара и рассмеялся. — Сказать ему, что он молодец?.. Он велит вам скушать весь тас-хаяк, потому что вы велели положить его в пирог.