Женечка настороженно поднял голову, но потом вздохнул и с досадой щёлкнул по уху пушистого зайчика, сидящего на письменном столе главврача между телефоном и откидным календарём.

– Руди – человек, а не морская свинка! – в отчаянии воскликнул он.

– Да уж, на свинку он не похож, – хмыкнул Радзинский.

– Почему Вы не хотите отдать его мне на поруки?!

– Потому что он обведёт тебя вокруг пальца, – рассудительно заметил на это Радзинский. – Ты спрашивал у него, что он намерен сделать с диском?

– Спрашивал, – обречённо вздохнул Женечка. – Он сказал, что дождётся, когда этот Ваш жуткий мальчик явится, чтобы выторговать у него эту штуку, и тогда расквитается с ним по полной программе.

– Я думаю, он точно знает, о чём говорит, – подтвердил Радзинский.

– Так вправьте вашему мальчику мозги! Если он сам не полезет на рожон, то ничего с ним и не случится!

– Давай будем реалистами, – примирительно сказал Викентий Сигизмундович. – Мы оба прекрасно знаем, что Руднев не просто так считает, что мальчик к нему непременно придёт. Он знает это наверняка. Мы можем только предполагать, какие инструкции этот самый «мальчик» выдал твоему драгоценному приятелю, когда понял, что план провалился. Князевская миссия слишком важна для тех сил, которые пестовали его на протяжении столетий, чтобы просто так отступить при первой же неудаче. То, что я делаю, я делаю не для себя. И где я не прав?

– Да во всём Вы правы! Но я считаю, что это можно сделать по-другому. Не давить при этом человека асфальтовым катком! – горячился Панарин.

– Мне нужен результат, – внушительно произнёс Радзинский. – Руднев никогда не согласится ни на одно из моих условий, если не окажется в абсолютно безвыходном положении.

– И Вам не капельки его не жалко?! – ужаснулся Женечка.

– Я не сентиментален, – снисходительно заверил его Радзинский.

– Ладно. Как хотите, но Руди я Вам не отдам. – Панарин с непримиримым видом скрестил руки на груди.

– И не надо. Он сам придёт, – уверенно заявил вдруг Радзинский.

– С чего Вы взяли? – насторожился Женечка.

Радзинский только усмехнулся.

– Иди, Панарин. Работай. – Он не спеша поднялся и взял со стола свои ключи и мобильник.

– Постойте! Вы… что Вы задумали? Отвечайте немедленно!

– Ещё чего! – развеселился Радзинский, рассовывая вещи по карманам.

– Но я не позволю Вам Руди в блин раскатывать! – Панарин вскочил.

Радзинский возвышался над ним на целую голову, но доктор, сжав кулаки, бесстрашно сверкал влажными карими глазами и вид у него при этом был совсем не беспомощный.

– Уважаю благородных людей, Панарин. – Радзинский вдруг обнял доктора одной рукой за плечи, а другую запустил ему в волосы и нежно погладил большим пальцем его висок. Женечка оторопел. Пользуясь его замешательством, дед, насмешливо глядя растерянному доктору в глаза, пропустил его каштановые волосы сквозь пальцы, оставляя в них золотистые и розовые нити. – Повезло Рудневу, что у него такой преданный друг. Если есть на этом свете вещи, ради которых стоит на всё закрывать глаза, так это любовь. Согласен? – низкий бархатный голос Радзинского звучал как тихий шёпот морской волны, с отстранённым шелестом набегающей на прибрежный песок. – А настоящая любовь может быть только одна – христианская. Всё остальное – подпорченные грязными вибрациями суррогаты.

– И в чём подвох? – уже вполне мирно поинтересовался Женечка.

– Да расслабься! Подвох он ищет… – Радзинский крепко обнял Панарина уже обеими руками и нежно чмокнул в макушку. – Просто скажи мне, Женя, где бы ты был сейчас, если бы десять лет назад оказался таким же непринципиальным? Сколько сотен загубленных душ висело бы ныне на твоей совести, если бы из братской солидарности ты остался бы с Рудневым, а не порвал с ним, чтобы пойти по другому пути?

– Сейчас – другое дело, – глухо отозвался Панарин, не поднимая головы.

– Ага. – Радзинский, неспешно ведя левой рукой по спине доктора, незаметно крепил к его позвоночнику разноцветные нити, которые светящимися струйками вытекали из его пальцев и сразу впитывались: синяя – к синему, зелёная – к зелёному, жёлтая – к жёлтому… – Теперь ты неуязвим. Теперь на тебе броня… Сверкающие доспехи Истины, которые уберегут твоё добродетельное сердце от искушений, – с иронией кивал он.

– Вы что, во мне сомневаетесь? – Панарин недовольно отстранился. Лицо у него при этом было такое, как будто его не до конца разбудили.

– Господь с тобою! – ласково усмехнулся Радзинский. – Я даже в Рудневе не сомневаюсь, а уж в тебе… – И он принялся гладить Панарина по голове и по плечам. – Не бросай своего друга, Женечка. Я верю – ты сумеешь его вытянуть. Никто не сможет, а ты – сможешь. Потому что любовь – величайшая сила. Я знаю, ты приведёшь его ко мне…

Нерешительно заглянувший в кабинет Олег Иванович только головой покачал, глядя на довольного Радзинского и на сомнамбулически пошатывающегося перед ним Панарина, над которым дед колдовал уже совершенно беззастенчиво и открыто.