– Это не может быть правдой, – помолчав, с отчаянием воскликнул Кирилл.

– Ты не обязан мне верить. И ты можешь поступать как тебе угодно.

– А у Вас есть человек, с которым Вы так тесно связаны?

– К счастью, есть.

– Князев про него Вас спрашивал?

– Да.

– И Вы также ненавидели его когда-то?

– Нет! Что ты! Мы с самого начала были друзья – не разлей вода! Да ты же видел его в воскресенье в храме. Мы вместе стояли у колонны. Он такой высокий. С могучим торсом.

– У него ещё были длинные волосы. Собраны в хвост. Я подумал, что он артист. На оперного певца похож.

– Артист? Пожалуй. Он и по жизни ещё тот артист. Можешь мне поверить. На самом деле он филолог. Специалист по древним восточным языкам. И новым тоже. Он их, наверное, с десяток знает.

– Здорово… Николай Николаевич, я его ненавижу.

– Кого? Князева? Ну что ты, Кир! Это и не по-христиански.

– Вы не понимаете. От него такие… нехорошие импульсы исходят. Меня всего передёргивает. Так гадко становится на душе! Он связан с такими жуткими вещами, что у меня внутри всё сжимается, когда я через него с этим соприкасаюсь. Я скоро параноиком стану. – На лице Кирилла отразилось настоящее страдание.

– А перед нами не стоит задача спрятаться от всех негативных факторов. Мы должны сделать себя недоступными для их воздействия. Съешь конфетку. Помогает. От стресса.

Кирилл взял конфету. Потом ещё одну.

– Я что – должен с ним дружить? – нервно спросил он, скатывая шарики из фольги.

– Необязательно. Пусть всё идёт своим чередом. Я просто предупредил тебя, чтобы ты понимал, что происходит. Он ведь от тебя не отстанет.

– Он так и сказал. Теми же самыми словами.

– Кир, ну не надо так расстраиваться, – Николай Николаевич потрепал его по волосам. – Я тоже сначала пришёл в ужас, когда его увидел.

– А потом?

– А потом судьба послала мне бонус… В твоём лице. Если я сумею передать тебе всё, что знаю сам – моя жизнь будет прожита не зря.

– Правда?

– Конечно, правда.

– А можно я сейчас домой пойду?

– Чтобы не встречаться сегодня с Князевым? Не выйдет, Кир. Он, как отсюда вышел, так сразу уселся на подоконник напротив этого кабинета, и весь урок там просидел. И в данный момент он находится там же. Так что – только если через окно… Но третий этаж – всё-таки высоковато. Ты не находишь?

– Он прогулял урок? Зачем?

– Ты же сам сказал: он хочет, чтобы ты кое-что для него сделал. И он от тебя не отстанет. Он потрясающий практик. Сам не знает, что делает, да и зачем – тоже, но всегда – именно то, что нужно. – Николай Николаевич с улыбкой взглянул на Кирилла. – Перестань смотреть на меня так затравленно. Он тебя не съест. Да! Совсем забыл. По легенде мы с тобой обсуждали здесь твоё участие в конкурсе юных историков. Я пришлю тебе информацию по электронной почте.

Кирилл смотрел на Аверина с тоской и молчал.

– Кир, не раскисай. Я не позволю ему тебя обидеть. Звонок уже. Слышишь? И у меня сейчас будет урок. Тебе нужно идти. И конфеты забери. Чтобы снять стресс, тебе придётся съесть всю коробку.

====== Глава 23. Точка пересечения ======

Роман соскочил с подоконника и подошёл к Кириллу сразу, как только тот покинул спасительные стены кабинета истории.

– Ну что? Аверину удалось объяснить тебе, насколько я неподходящая компания для такого примерного мальчика, как ты? Наверное, запретил со мной общаться?

Бергер поглядел на него в замешательстве. Смутные тени множества противоречивых мыслей в одно мгновение промелькнули в его озадаченном взгляде. После короткой борьбы с собой, он зачем-то сказал слова, о которых ему многократно пришлось сожалеть впоследствии:

– Не бойся. Я тебя не брошу. – И кто его за язык тянул! Может без этого дурацкого обещания всё бы обошлось?

– Я тронут. – Роман окинул его с ног до головы оценивающим взглядом. – Честно говоря, не ожидал.

До кабинета литературы дошли в молчании. Роман остановился в дверях, с любопытством наблюдая, куда теперь отправится Кирилл. Но тот, даже не подняв головы, побрёл к князевской последней парте.

За окнами было темно. Там метались чёрные ветви деревьев. По стёклам хлестал дождь. Кирилл, подперев голову руками, бессмысленно смотрел в учебник, чувствуя, что после бессонной ночи у него слипаются глаза. Вскоре, удивлённый Роман увидел, как у Бергера разъезжаются локти, и едва успел подставить свою ладонь, чтобы не дать ему со всего размаху ткнуться лбом в стол.

Кирилл проспал два урока подряд. Во сне какой-то очень молодой и энергичный Аверин, смеясь, усердно потчевал его тортом. Торт был огромный и красивый – настоящее произведение искусства. Но у Кирилла отчего-то совершенно не было аппетита. Он смотрел на это кондитерское чудо, как на нечто несъедобное и не испытывал ни малейшего желания даже попробовать его.