– Андрей Константинович, я ведь могу обидеться, – уныло бросил Роман, подкладывая ему под спину подушку. Руднев не ответил: закрыв глаза, он дышал по какой-то неведомой Роману системе. Не научит ведь теперь…

Роман отошёл к окну. Потом присел на кровать. Вот уверен: Руднев и вполовину не такой злодей, каким хочет казаться. Почему-то не дал его сейчас прикончить, хотя Роман и заслужил. А какой же он на самом деле? Ещё в самом начале Роман был приятно удивлён несоответствием его пугающего имиджа и тем, каким простым и даже доброжелательным он оказался в общении. Его корыстный интерес ко всему, что попадало в поле его зрения, а также стремление давить и подчинять нисколько не пугали Романа, поскольку были ему абсолютно понятны и даже близки. Но вот сейчас боль на мгновение обнажила в Рудневе что-то уж совсем неожиданное. Роман никак не мог подобрать для этого чего-то подходящего слова.

– Зачем ты туда попёрся – в эти туманные дали – а, Ром? – заговорил вдруг Руднев. Глаза его по-прежнему были закрыты, и он практически лежал в кресле, крепко прижав левую руку к животу в области солнечного сплетения. – Чего тебе не хватало? Хочешь быть круче всех? Так не бывает. Всегда найдётся кто-нибудь, кто об тебя ноги вытрет. Если бы ты знал, как я ненавижу нашу братию – их всех, всех до одного… Шакалы…

– И меня?

– Тебя пока не сильно. Потому что ты ещё ничего из себя не представляешь.

Роман только улыбнулся. Отомстил, Андрей Константинович? Как-то уж очень по-детски.

– Рассказать тебе, что с тобой дальше будет? – Руднев повернул к нему голову, но ответа не дождался. – Вот сейчас у тебя есть сила. И отнять её у тебя нельзя – только позавидовать. Скажи, тебе кто-нибудь ставил какие-либо условия, когда этой силой наделял? Может, ты контракт какой подписывал? Нет? Так какого чёрта, Рома, тебе ещё надо?! Когда у тебя уже есть то, о чём другие могут только мечтать?!.. – разозлившись, Руднев перешёл на крик, но тут же осёкся, согнувшись от боли.

– Я что-то не пойму: Вы обо мне так заботитесь? – вежливо поинтересовался Роман, почему-то с жалостью наблюдая, как шеф пытается отдышаться.

– Да наплевать мне на тебя. Вот, честно. – Руднев прижал унизанную перстнями руку к груди. – Но, я заинтересован в том, чтобы ты был в рабочем состоянии и всякой ерундой голову себе не забивал. Как от шофёра требуют, чтобы он не пил… – Босс помотал головой, усмехаясь своим грустным мыслям. – Самое смешное, Рома, я на твой счёт нисколечко не сомневался. Ну, вот ни капельки. Такой практичный мальчик! Не мыслитель какой-нибудь. Чего ни скажешь, всё сделает, дурацких вопросов не задаёт, твёрдо знает, что ему надо… Остановись, Рома. Ты потеряешь всё. Безо всякого смысла. Кому ты тогда будешь нужен? Ты даже себе не будешь нужен.

– Да с чего Вы взяли-то?! – не выдержал Роман.

– Опыт, мой мальчик. Суровый жизненный опыт.

– Может, поделитесь – опытом?

– А что я сейчас делаю?

– Хотелось бы на конкретном примере.

Руднев поднял голову и поглядел на него с такой… тоской.

– Примера хочешь? Был у меня один… знакомый. Талантливый такой парень. Много всякого мог. По сравнению с ним ты, Рома, даже не маг, а так – гипнотизёр. Что – не нравится? – злорадно усмехнулся он. – Ну, извини. Говорю, как есть. Так вот, заскучал он от силы своей великой, затосковал. Ну, и как водится: «Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою»!.. Стал докапываться, что за рыбка подобные желания выполняет и нельзя ли, заодно уж, стать круче этой самой рыбки. Докопался… И так эта рыбка его заворожила, что бросил он всё и отправился за нею и сгинул в океане-море. И по сей день, небось, всё хороводы на дне морском водит вокруг рыбки своей золотой.

– Так что же он всё-таки сделал – я так и не понял? – осторожно поинтересовался Роман, чувствуя явное несоответствие между туманной обтекаемостью изложения и той горечью, с которой Руднев всё это произнёс.

– Что сделал? – взгляд Руднева стал вдруг таким непривычно беззащитным и уязвимым, что Роман поспешил отвести глаза. – Он добровольно отказался от всех своих возможностей. Просто от всей души пожелал, чтоб не было у него больше ни проблеска магии. И всё исчезло, как сон. Там, – Руднев зло усмехнулся, – очень чутко реагируют на наши пожелания…

Роман внутренне содрогнулся: рассказ произвёл на него тягостное впечатление. Особенно когда он вспомнил, как у него спрашивали, не хочет ли он отказаться от своей силы? Хорошо, хоть хватило ума заорать «нет».

– И что с ним было дальше? – с замиранием сердца спросил он.

Руднев скривился, как от очередного спазма:

– Он в монахи подался. Душу свою спасать.

Это Роману мало что говорило. Так сказать: ни уму, ни сердцу. Он понял только, что отказался этот тип действительно ото всего. Не только от магии, но и от обычного мира тоже.

– Но должна же быть причина, почему он захотел стать ничем? – подумал он вслух.

– Да дурак он просто. Всегда был… – выдавил из себя босс. Видно было, что разговор этот даётся ему с трудом.

– Вы считаете, что он Вас предал? – ляпнул Роман, поскольку внезапно понял, что же именно сумел разглядеть сквозь пробитую им брешь в самой глубине рудневской души: Руднев был обижен. Ужасно обижен. На весь мир.

– Да причём здесь я? – устало возмутился босс. – Ты лучше о себе подумай, бестолочь…