– Приняты.

Тут кстати трамвай подошёл – совершенно пустой. Тихо позванивая, медленно покатился по рельсам. В лето. В обласканный солнцем город – погружённый в грёзы, перебирающий горячие золотые лучи, как ребёнок – разноцветные камешки на морском берегу.

– Кир, а почему ты согласился на эту авантюру?

Отвечает крайне неохотно:

– Я же пытался тебя отговорить.

– Это я понял. А согласился-то ты почему?

– Ну не бросать же тебя в такой ситуации! Я же знал, что ты всё равно это сделаешь – со мной или без меня…

– Пожалел, значит?

– Слушай, Шойфет, ну что ты пристал! Ну, согласился и согласился! Ты ведь не это хочешь узнать! Спрашивай уж прямо: где у меня кнопка, чтоб в следующий раз время на уговоры не тратить!

– Хорошо… Так где у тебя кнопка?

Слава Богу! Оттаял, кажется. Развеселился…

– Попало тебе – от Аверина?

Головой мотает.

– Н-нет…

– Что, даже не пожурили?

– Даже не пожурили…

Замолчал. В воспоминания свои погрузился.

– Так. А где же ты всё-таки был?

Краснеет. Неужто такой страшный секрет?

– Мы с Николаем Николаевичем в монастырь ездили.

– В монастырь?!

Хм… Неожиданно. Мысли всякие дурацкие сразу в голову лезут.

– Зачем?

– Ну зачем в монастырь ездят!

– Откуда я знаю?

– Ну не знаешь и не надо.

Ладно. Похоже, рассказывать об этом он сейчас не расположен. Что ж – проявим деликатность, давить не станем.

– Вы что же – целый месяц там были?

– Да.

Занервничал. Да успокойся ты, Бергер! Не стану я тебя пытать! Пока…

– Постой. А родители? Они вот так запросто тебя с незнакомыми дяденьками отпустили?

Усмехается. Плечами пожимает.

– О! Это отдельная история! Мой старший брат в этом году закончил семинарию и поступает в Духовную академию. Священником хочет стать. А Аверин с Радзинским там преподают. Меня с ними без разговоров отпускают. Хоть на край света.

– Погоди. Ну, Аверин, понятное дело, историю преподаёт. А Викентий Сигизмундович?

– Он же филолог. Тоже, кстати, доктор наук. Он древние языки преподаёт.

– А конкретнее?

Хотя всё и так уже ясно. Если я сейчас услышу «древнееврейский», разнесу этот трамвай вдребезги.

– Древнееврейский. И не надо так злиться! Он не смог бы тебе уроки давать. Он очень занят. Николай Николаевич так сказал. И ты же сам хотел с Ливановым заниматься!

– Так ты и о моих занятиях всё знаешь!

– Конечно. Наслышан о твоих успехах.

– Чудесно. Что ж я-то ни о чём не наслышан?!

– Может, потому, что ты ничем кроме себя не интересуешься?

Осторожно так спрашивает. Щас как дам в зубы! Умник… Похоже, услышал. Обиделся.

– Ладно. Проехали. А Ливанов – дай угадаю – ученик Радзинского.

– Точно. Викентий Сигизмундович тогда в ИСАА преподавал и, как он говорит, «поймал Ливанова за шиворот».

– Как это?

– Он шёл за ним следом, а Ливанов задумался и чуть в открытый люк не шагнул. Радзинский едва успел его за шиворот схватить. Правда, он на пару месяцев раньше его приметил. Ливанов был тогда на первом курсе – семнадцать лет ему было, он сам говорил – и стал ходить к Радзинскому на семинар. Очень любознательный был. А семинар был для третьего курса. Но Викентий Сигизмундович прогонять его не стал. Сделал вид, что не заметил. Но запомнил.

Как же всё интересно-то… Приметил, завлёк… А для чего? А ещё говорили, что каждый приходит к ним сам…

– А что у тебя за дела с эти китайцем?

– Он не китаец, он русский.

– Ну, я тогда тоже русский.

– А я и не спорю!

– Ох, Бергер… Так на какую же тему вы дружите с этим русским китайцем?

– На тему здорового образа жизни для ботаников.

– Самокритично.

– Николай Николаевич сказал, что я слишком хлипкий. И ещё одно такое приключение меня добьёт. Велел заниматься. Познакомил с Алексеем. Может достаточно меня допрашивать?

– Вообще-то техника ведения допроса предполагает в таких случаях усиление давления на подследственного с целью окончательно сломить его волю и вытянуть из него побольше. И потом – ты так интересно рассказываешь! Слушал бы тебя и слушал… Но мы действительно уклонились от темы. А то ведь опять пропадёшь на целый месяц, знаю я тебя, и я рискую остаться без важной информации. Поэтому вернёмся к нашим хм… овечкам. Пока я не забыл. Ты надписи-то успел тогда прочитать на диске?

– Только одну успел. И то только потому, что она уже знакомой оказалась.