– Тише, Рома, тише. Успокойся. Я никуда не ухожу, – мягко согласился Кирилл, покорно поднимая руки.

– Конечно, не уходишь. Потому что я тебя не отпускаю, – с яростью заявил Роман. – Ты без вариантов мне всё расскажешь. Мне надоело бродить на ощупь в тумане, который ты постоянно вокруг себя напускаешь! Я тебя на винтики разберу, – зловеще пообещал он. – Не выношу, знаешь ли, неясности…

– Ну, тогда у тебя будут большие проблемы, – попробовал пошутить Кирилл. – Потому что есть вещи…

– Хватит!!! – заорал Роман так, что Бергер вздрогнул. – Хватит мне зубы заговаривать!!! В этот раз тебе не удастся отвертеться!

Бергер поморщился:

– Ром, тебе кофе пить нельзя. И вообще ничего тонизирующего. Только воду. Ты такой… возбудимый…

– Я сказал, хватит!!! – Роман забрал у Бергера креманку из-под мороженого и швырнул ее на стол. – Отвечать будешь только на мои вопросы. – Он подвинул к себе стул и уселся на него верхом прямо напротив Бергера. – И в глаза мне смотри!..

Бергер усмехнулся:

– В глаза? Ну, ты сам попросил…

Николай Николаевич сидел под деревом, опираясь спиной о его мощный ствол. Глаза у него были синие-синие, как у Бергера. Наверное потому, что в них отражалось небо. Ветер перебирал его седые волосы и упавшие на лоб пряди делали его похожим на мальчишку. В его сухощавой фигуре была такая лёгкость, что никого не удивило бы, если бы он сейчас вскочил и прошёлся бы колесом. Он с улыбкой наблюдал, как Роман пытается сфокусироваться и вспомнить кто он и откуда.

– Эй-эй! Не уплывай! – добродушно усмехнулся Аверин. – Ты сказал, что не любишь неясности. Это замечательно. Но ясность достигается расширением и просветлением сознания. А ты ничего не делаешь для этого.

Романа это высказывание так задело, что внутри сразу что-то щёлкнуло, и он в один миг словно протрезвел.

– Не надо меня агитировать, – холодно сказал он, встряхивая головой. – Я догадываюсь, что Вы можете мне предложить: аскезу, покаяние и смирение. Я не поклонник подобных методов достижения цели.

– Какой там цели? Ты хоть сам понимаешь, к чему стремишься?

– А Вы полагаете, что я идиот?

– Ну что ты, Рома! Ты очень умный и талантливый мальчик. Но ты практически одновременно делаешь взаимоисключающие вещи. На мой взгляд, это говорит о том, что ты всё-таки не очень хорошо понимаешь, каким должен быть результат твоих усилий.

Наверное больше всего на свете – после повседневной рутины и наглого вторжения в своё личное пространство – Роман ненавидел философские разговоры. Он сжал кулаки и злобно процедил:

– Без Вас разберусь. Просто – отстаньте.

Аверин как-то сразу погрустнел. Пожал плечами.

– Извини. Я действительно лезу не в своё дело…

Порыв ветра пронёсся над травой, заставив её зыбиться волнами, как поверхность моря.

– Вы мне пальчиком хотели погрозить. Чтоб я Вашего бесценного Кирюшу не обижал и не пугал, – с издёвкой напомнил ему Роман.

Аверин засмеялся.

– А ты бы хотел каждый раз, когда переступаешь грань, корчиться от боли? Да, это было бы эффектней. Ты бы сразу меня зауважал, наверно. Не переживай – Андрей Константинович доставит тебе это удовольствие за нас обоих!

– А Вы Андрея Константиновича не трогайте. В отличие от Вас он меня многому научил. А Вы? В каком году Кючук-Кайнарджийский мирный договор был заключён?

Аверин секунду удивлённо смотрел на него, а потом захохотал. Он смеялся так легко и счастливо, что Роман от всей души его возненавидел.

– Рома, ты меня просто уничтожил! – потешался Николай Николаевич. – Я раздавлен!..

– Аудиенция окончена? – зло спросил Роман.

Аверин, наконец, успокоился и, вздыхая, сочувственно посмотрел на него:

– Буквально два слова – и я тебя отпущу. Поскольку насилие в моём арсенале отсутствует, а мои увещевания не оказывают на тебя должного воздействия, у меня остаётся только одно средство защитить Кирилла от агрессии с твоей стороны. Если ты, ещё хоть раз, обидишь его, или по твоей вине он будет подвергаться опасности, ты его больше не увидишь. Никогда. Просто забудешь, что есть такой человек на свете. Ясно? Я не шучу.

Роман онемел – от обиды, от злости, от собственного бессилия.

– Вы… С чего Вы взяли, что можете им распоряжаться? Может у меня больше прав на него, чем у Вас? – опрометчиво выкрикнул он.