Николай Николаевич наклонился поближе, с изумлением рассматривая его:

– Ты что, решил, что тебе его… подарили? – тихо засмеялся он.

– А Вы, конечно, хотите поспорить?!

– Хочу. Ты что же вообразил, что настолько ценен для мироздания, что другого человека тебе предоставили в качестве средства для достижения твоих личных целей? Ты так это понял?

Роману стало настолько тошно, что он закрыл лицо руками и склонился почти до самой земли, так что прохладная трава щекотала его пальцы.

– Как же я Вас ненавижу, – с ожесточением сказал он, разгибаясь. – И Бергера Вашего.

– А его-то за что? – сочувственно поинтересовался Аверин.

– За компанию. Запудрили ему мозги. Пользуетесь тем, что он такой… блаженный. Нравится, что он без Вас шагу ступить не может? Ведь это он Вас сейчас позвал? А?

Николай Николаевич охотно кивнул.

– Конечно.

– Вот за это и ненавижу.

– Описанные тобой симптомы больше похожи на ревность, – понимающе усмехнулся Аверин.

Роман аж язык прикусил с досады – настолько это было верно. После того, как он узнал, что Бергер его Ключ, он действительно уже считал злосчастного ботаника чем-то вроде своей личной вещи. И Аверина в данном контексте воспринимал как конкурента. Особенно после того, что сказал ему Руднев – про Хозяина. Роман с большим трудом подавил в себе очередной взрыв негодования, отлично понимая, что учитель видит его насквозь. И показать, насколько это его задело, значило признать, что тот прав.

– Не нужен мне Ваш Бергер! Понимаете? – с отчаянием воскликнул он. – Мне нужен был Ключ!

– Я понимаю, – серьёзно кивнул Аверин. – Вот только ты ничего не понимаешь. Меня удивляет твоя неспособность трезво мыслить и сопоставлять факты. Всё, что с тобой происходит последние полгода, ты принимаешь как должное. И на всё ты говоришь себе: я подумаю об этом после. Только это «после» никогда не наступает… Руднев, криминал, чёрная магия – отлично! Тора, Мюнцер, духовный путь – замечательно! Загадочный артефакт, который знает тебя – чудесно! Одноклассник, которого восемь лет не замечал, а он, оказывается, твой Ключ – здорово! Когда, Рома, ты уже начнёшь думать?

На скулах у Романа выступил яркий румянец. Но возражать он не стал – глупо спорить с очевидным. Николай Николаевич отвёл от него гневный взгляд, откинулся назад, и, прислонившись затылком к дереву, напряжённо уставился в небо.

– Может, тогда расскажете мне всё, – мучительно выдавил из себя Роман, – раз уж Вы сами начали…

– И не надейся, – спокойно ответил Аверин.

Роман отказался поверить своим ушам:

– Мне что – на коленях Вас упрашивать?! Ну – говорите, что я должен сделать?!!

– Ты должен вспомнить. Ты ведь и сам это знаешь – не так ли?

Роман чуть не задохнулся от ярости. В бешенстве сжав кулак, он вырвал из земли приличный клок травы и с раздражением отбросил его в сторону.

– Это не ответ. Вам просто нравится надо мной издеваться! Я давно это заметил! Вы…

– Ты всё понимаешь так, как тебе захочется, – сухо прервал его Аверин.

– А как я должен Вас понимать?!

– Твоя жизнь висит на волоске, а ты до сих пор не вспомнил самое важное. Жизненно важное.

– Для чего Вы затеяли этот разговор?! Что ещё я должен вспомнить?

– Вот ты мне и расскажешь. Если Андрей Константинович позволит тебе задержаться на этом свете.

Роман несколько секунд приходил в себя, невидящим взглядом уставившись в потолок. Затем вдруг резко поднялся с постели. Не глядя на Бергера, который, уткнувшись в книгу, старательно делал вид, что читает (ну надо же, не сбежал!), он подошёл к письменному столу, рывком отодвинул стул, с треском вырвал из первой попавшейся под руку тетради лист, и крупно, с нажимом, написал: «Бергер, я тебя ненавижу» и поставил три восклицательных знака. Потом подумал и поставил ещё – сколько поместилось на строчке. «Я сообщил бы это тебе лично, но твоя нянька считает, что ты этого не переживёшь», – дописал он внизу. Аккуратно сложив лист вчетверо, и с особой тщательностью проведя ногтем по сгибу, Роман, скрипя зубами от злости, поднялся и, подойдя к Кириллу, вручил ему своё послание.

Кирилл с удивлением поглядел на взбешённого приятеля и развернул записку. Роман отошёл к окну.

– Хочешь что-то сказать? – с нехорошей усмешкой поинтересовался он через плечо.

– Почерк у тебя хороший, – грустно ответил Кирилл.

Роман подлетел к Бергеру, выхватил у него листок и с ожесточением порвал его на очень-очень-очень мелкие кусочки. Глядя, как бумажный фейерверк кружится между ними и оседает на ковёр, Роман подумал, что на самом деле с огромным удовольствием проделал бы всё это с самим Бергером.