– Скажи, Ио,- я говорил четко и раздельно, давая им возможность прочувствовать каждый звук своего безжалостного и обвинительного тона.- Как ты вообще живешь после этого? «…помню, как кричал тот мужчина, прежде чем Ио проломила ему голову». Ты наслаждалась, когда убивала ни в чем неповинного человека?

– Не смей…!- её голос вдруг сорвался на фальцет

Но я продолжал добивать их, невзирая на предупреждающие шепотки моей группы

– Когда мы нашли того солдата, он уже был мертв! Застрелился, не в силах выдержать то, что натворил. И он заплатил положенную цену. Ну а вы? Как вы смеете что-то требовать у нас? Как смеете стоять перед нами: родственниками, дочерьми и сыновьями тех, кого поклялись защищать, и кого бросили заживо подыхать? Сначала, Ио, вы заперли нас с инфицированными, в ловушке! Потом безжалостно расстреливали, когда мы пытались выбраться! Уолт! Ты знал тех, кто был в том фургоне?

– Я…. Помню. Всех их,- мрачно произнес мой друг, четко отчеканивая каждое слово, заставив солдат внизу вздрогнуть и против воли отступить на шаг.- Там были дети, подонки! Слышали?! Дети!!

Его голос сорвался, и он примолк. Я же продолжил

– Вы не имеете никаких прав. Никто из вас! Допускаю, что эта падаль, майор, заставил вас. Может угрожал даже, если в этой записке не ложь. Но это. Не. Оправдание!! Вы все – виновны! И вам придется понести заслуженное наказание.

Ио подняла голову вверх. Посмотрела прямо на меня. По её лицу текли слезы, а губы тряслись, с трудом сдерживая рыдания. Она первой бросила свой автомат на землю. Затем, молча, это же сделали и остальные солдаты.

Тишина сделалось буквально осязаемой. Мне показалось, что даже насекомые и птицы притихли, будто предчувствуя то, что должно случиться.

– Два шага назад,- ровным тоном приказал я.

Солдаты подчинились.

– Теперь на колени. Руки за головы.

Они сделали и это. Самые молодые из них не смогли сдержать дрожь, когда опускались на землю. Последней встала на колени Ио, державшая голову прямо и не сводящая с нас глаз полных слез.

– Простите…,- её слова на таком расстоянии были не слышны, но о смысле догадаться было не трудно.

Они осознавали свою вину и не ждали пощады.

Повернулся к своим и не был удивлен, встретив их вопрошающие взгляды. Они ждали только моего слова.

Тогда я пересекся взглядом с Клер.

«…?»

«Я пойду за тобой. Как и всегда. Что бы ты не решил»

Иногда слова не нужны, чтобы понять друг друга. Для этого не нужно быть близнецами или какими-то фантастическими телепатами. Достаточно просто искренне любить.

– Приготовиться.

Раздались щелчки взводимых курков у тех, кто держал пистолеты. Остальные подняли автоматы и нацелились на застывших в ожидании солдат, опустивших головы и закрывших глаза.

В этот раз я не допущу повторения истории Вольда. Я никого не отпущу. Но и не убью.

– Мы не такие, как они. Но урок мы преподать обязаны. Целиться по земле, вокруг них. Уолт, передай всем.

Моя последняя фраза шепотом прошла по строю стоящих на стене людей. Никто не возражал и не пытался выразить недовольство. Как я и сказал – мои решения уже давно не оспаривались.

– На счет три…. Три!

оглушительный грохот череды выстрелов

Когда целый год стреляешь по ходячим, непредсказуемо движущемся и раскачивающимся на ходу, попасть в неподвижную цель покажется легкой забавой.

И именно поэтому, никто из нас не промахнулся.

Когда пыль изрешеченной пулями земли рассеялась, Ио первой приоткрыла крепко зажмуренные в ожидании неминуемой расплаты глаза и неуверенно огляделась по сторонам. Её ребята, всё еще стояли на колянях в тех же позах, что и минуту ранее, крепко зажмурившись и до скрежета сцепив зубы. Никто из них не упал и не стал захлебываться кровью. Макс, Блейк, Фирс, Нирон – они были невредимы.

Капитан, сначала не веря, затем более смело прошлась руками и своему телу: скользнула пальцами по шее, груди, практически не выпирающей из-под крепко прилегающей униформы, коснулась живота и дрожащих коленей. Крови не было. Она жива!

Женщина потрясенно хватанула ртом воздух и жадно задышала, с наслаждением втягивая горячий после знойного дня воздух. Боже, как хорошо! Какое счастье вновь чувствовать свою жизнь.

Правда, её ликование длилось не долго. Вскоре оно сменилось нарастающей яростью, при взгляде на стоящих у стен гражданских. Ио вцепилась ногтями в ладони, заставив себя прикусить язык и удержать рвущийся наружу крик.

Значит, это всё было представление? Уроды! Да она за всю жизнь столько страха не знала, даже тот случай из детства, когда мать в наказание оставила её на ночь в темном сарае, в которой она даже днем боялась заходить. Твари чокнутые!

Правда, её мысли остались при неё. Она уже давно не была той женщиной, что когда-то приехала в Юфолу с четким приказом: ввести в городе карантин. Та была солдатом, капитаном Ио Комин, и не стала бы вести разговоры с гражданскими. И уж точно не стала вставать перед ними на колени и покорно ждать смерти.

Теперь от той её сущности осталась разве что военная униформа да привычка говорить со своими подчиненными командирским тоном

– Кажется, меня сейчас…,- проблеял Фирс, самый молодой из их подразделения, держащийся двумя руками за живот