– Чудные женщины у вас в Московии!

– Не насмехайтесь, - сухо ответила Феодора. – Я едва успела проглядеть эти бумаги и не могла их доставать часто – при мне все время служанки, сын… а по пути в Город меня едва не убили из-за них!

– Кто? – быстро спросил комес.

На его щеках выступили пятна.

– Не то грек, не то итальянец – наверное, иноземец для вас: я не успела понять, - горячо ответила Феодора.
– Он напал в итальянской гостинице в Аргосе, посреди ночи, – и наутро хозяин отнял злодея у моих охранников, сказав, что этот человек подсуден их законам!

Комес присвистнул.

– Ого!

Он покачал головой; его лицо опять покрыла бледность, заметная даже под загаром.

– Это подтверждает мои опасения – здесь замешана римская церковь, которая борется за влияние в Морее любыми способами: именно в Морее, это оплот нашего сопротивления. Я кое-что знаю… но вы дали мне в руки ключ от многих тайн. Они даже Никифора так не интересовали, как теперь занимают меня: моему брату все равно, на чьей спине выехать, лишь бы это принесло ему императорскую корону!

Леонард Флатанелос повернулся к собеседнице.

– Но многие исполнители приказов из Ватикана даже не знают, кому они служат. Впрочем, как и многие люди Мехмеда.

– И ваши, - прошептала Феодора.

Комес кивнул.

– Это обычная пирамида власти, которую берут за образец империи – как настоящие, так и мнимые… Я склоняюсь к тому, чтобы назвать католическую церковь настоящим императором, а нашего Константина – мнимым… Но, к счастью, вы за нас, моя госпожа, - не так ли?

Феодора кивнула и ответила на его улыбку. Комес пожал ей руку.

– А теперь, если вы не успели прочесть бумаги, - я покажу их вам.

Феодора затаила дыхание.

– Вы не боитесь?

– Я ничего не боюсь, - резко ответил комес. – Меня… нас уже слишком много предавали.

Он встал и, подойдя к столу красного дерева, нажал на его крышку: открылся тайник. Флатанелос извлек перевязанный бечевкой пергаментный пакет и вернулся к Феодоре; положил бумаги ей на колени.

– Чтобы вам было удобнее, - сказал он немного смущенно. – Теперь смотрите и слушайте – я буду объяснять, что мне известно…

Они расстались только спустя час; в горле у обоих пересохло от жаркого спора. Комес сетовал, что ему нечем напоить гостью.

Она махнула рукой.

– Я слышала, что пьют моряки! Каково будет мужу встретить меня после нашего свидания – еще и пьяной!

Оба засмеялись. Потом Флатанелос посерьезнел.

– Ступайте, а не то патрикий хватится вас.

Он взял ее руку и поцеловал. Феодора слегка поклонилась и покинула каюту; на палубе она никого больше не обнаружила, но спустившись по сходням, тут же нашла Ореста. “Интересно, во сколько он оценил свою верность?
– подумала московитка. – Или комес вовсе ему не платил? Как же будет дальше?..”

– Орест, дай мне воды… так хочется пить! – сказала она. Приложила руки к пылающим щекам.

Орест подмигнул – старый сатир!

– Сию минуту, прекрасная госпожа.

Он поднес ей простой воды, но Феодора с наслаждением осушила кружку.

– Спасибо, мой друг.

Она подумала о своих охранителях – тоже, наверное, томятся жаждой… Или нет? У них ведь не было пылкого свидания! А вдруг они видели все – куда она зашла, когда вышла? Господи!

“Но ведь мне не в чем себя винить… И сейчас нам совершенно не до того!”

Флатанелос поведал ей такие вещи, какие более робкую женщину могли бы напугать до потери сознания. Но вместе с тем и обнадежил.

Комес догадывался, с кем спутался родич, и откуда можно ждать его: сказал, что у них осталось много общих друзей и людей, - и прибавил в заключение, что главной приманкой будет он сам. У Никифора оставалась надежда, что Леонард перейдет на его сторону: а такой человек, как лучший комес императора, пригодится на море кому угодно. И Леонард пощадил его – рука дрогнула…

“Это будет новое предательство – но куда меньшее зло, чем то, которое он может причинить, - хмуро сказал Флатанелос Феодоре. – Я готов рискнуть моей душой ради спасения… того, что еще осталось от моей страны”.

Феодора покинула верфь и пошла прочь, не оглядываясь. Вскоре позади раздался шорох, и появились Леонид и Теокл.

– Не устали? – спросила она, одаряя их улыбкой.

– Нисколько, только зад… прости, госпожа, замерзли! – широко улыбнувшись, закончил Теокл. Феодора фыркнула; но с души свалился камень. Охранители ничего не поняли.