– Я поеду с тобой, - сказала Феофано.

Встретившись взглядом с ее серыми чуть прищуренными глазами, в которых никогда не отражалось никакого стыда, а только насмешливая уверенность госпожи, Феодора поняла, что Леонард присоединится к ним позже. Это была уже не первая уловка, которую они придумали втроем. Хотя вообще-то они мало скрывались… в их встречах не было ничего предосудительного!

Феофано ловко вскочила в седло, одетая как и подруга: на них обеих под туниками были шаровары, что, впрочем, смотрелось вовсе не так удивительно. Феофано рассказывала Феодоре, что в Италии нередко можно встретить наездниц, которые надевают порты под юбки: может быть, это турецкое влияние…

Здесь было гораздо меньше таких женщин – потому, что гречанки подверглись худшему турецкому влиянию и, следуя собственным давним традициям, чаще вели жизнь затворниц. А может, им попросту было не до увеселений.

Леонард присоединился к ним, когда они проехали одну или две узкие улочки. Комес выехал к подругам на красивом соловом* коне – и сам, как всегда, красивый и серьезный. На нем был дорогой панцирь поверх голубой шерстяной туники, белый плащ с артистической небрежностью ниспадал с одного плеча: такая кажущаяся небрежность, античные складки, необыкновенно идет атлетическим фигурам – и предназначена именно для них.

Когда комес повернул к ним голову, в его длинных вьющихся волосах блеснули бронзовые заколки. Феодора подумала, что в жизни не видела такого прекрасного собой мужчину.

Нет, конечно, видела – но в присутствии Леонарда Флатанелоса не могла думать ни о ком другом…

Взглянув в глаза возлюбленной, Леонард склонил голову; она только улыбнулась, но чуть могла вздохнуть. И, конечно, комес видел, что делается с ней!

В молчании они проехали некоторое время – улица, как нередко в средневековых городах, была такая тесная, что два человека с трудом могли скакать по ней бок о бок: и теперь бок о бок скакали Феофано и Леонард, оставив свою московитку позади. Феофано обратилась к влюбленному первая:

– Комес Флатанелос, неужели ты еще не видел своими глазами, как моя Феодора стреляет?

Комес мотнул головой: его волосы, сколотые сзади на концах в пышный хвост, качнулись перед глазами московитки.

– Нет, не видел… Но очень хотел бы увидеть!

Феофано склонилась к родичу убиенного Никифора: она коснулась его плеча рукой, хотя они и так почти терлись коленями.

– Конечно, в Мистре она стесняется показывать тебе свое искусство… Но приезжай в гости к моему брату, и посмотришь!

У Феодоры и Леонарда перехватило дыхание одновременно; а Феофано посмеивалась, наслаждаясь драмой, которую ставила в своем театре.

– Но это нельзя, - наконец сказал честный комес. Честный морской дьявол – как такое может быть?

– Это не только можно, но и необходимо, - возразила Феофано. – И в самом скором времени. Ведь ты понимаешь, комес, что Фома должен быть посвящен во все подробности плана побега: я привлеку к этому и Дионисия Аммония, и его племянника-магометанина, который может оказаться очень ценным для нас человеком!

Несколько мгновений комес не отвечал – тогда Феофано прибавила:

– К тому же, если уж мы сошлись, действовать нужно быстро! Мы слишком заметные люди, и турецкие власти могут уже сейчас дознаться и предупредить наше бегство!

– Турецкие власти никогда не спят… по крайней мере, в Константинополе они еще не могут позволить себе спать, - проворчал Леонард Флатанелос.

Феофано рассмеялась.

– Так значит, ты согласен.

Комес склонил голову; потом на скаку схватил руку Феофано и поцеловал ее.

– Да, госпожа. Ты совершенно права.

И он обернулся на Феодору; и его взгляд сказал московитке все.

А царица амазонок вдруг придержала своего черного белолобого коня – и, пропустив вперед спутника, ловко поравнялась с Феодорой, ехавшей позади Леонарда; и та ловко заняла ее место рядом с комесом. Тренированное тело действовало быстрее разума.

А когда подруги менялись местами, Феофано успела подмигнуть Феодоре.

– Мне кажется, у вас появилось много что обсудить, друзья, - сказала она обоим.

И вдруг Феодоре стало легко: она, как и Феофано, почувствовала себя автором этой драмы*, которую они, оказывается, ставили с василиссой вдвоем! И исход драмы был еще не решен!

Феодора засмеялась. Они еще не делали ничего предосудительного!

– Комес, я хочу рассказать вам о моей семье, - произнесла она. – Мы до сих пор почти все время говорили о вас и о ваших странствиях, потому что вы для нас сейчас самый важный человек… но поскольку вы едете к нам, это необходимо.

Комес, с такой же изысканной вежливостью, поклонился.