Леонард схватил стрелу и вырвал ее.

* На самом деле эта конфискация (по причине предполагаемого мошенничества Димитрия) произошла на десять лет позже, в 1467 году.

* Мардоний (др.-перс. “Мардуния”, др.-греч. “”) – храбрый персидский полководец, приближенный царя Дария I, а после и Ксеркса: погиб в битве с греками.

========== Глава 112 ==========

– Нет, Феофано, - сказал Дионисий. – Нет, моя василисса.

Феофано, побледневшая и даже осунувшаяся от тревоги за своего родича и любимого боевого товарища, коснулась его могучего плеча – и тут же убрала руку.

Она отвернулась к окну, откуда в сумеречный обеденный зал сквозь занавеси просачивался свет.

– И тебя уже бесполезно уговаривать, - сказала царица тусклым голосом. – Я знаю: чем больше уговариваешь, тем больше человек упорствует… А особенно ваше семейство!

Дионисий повел искусно причесанной головой.

– Ты полагаешь, что я хочу остаться, чтобы сцепиться с Валентом? – усмехнулся он. – Или что нас с братом опять сведет судьба, к общему несчастью? Если это суждено, то мы бессильны, моя царица.

Дионисий помолчал – потом сказал:

– Нет, причина в другом, Феофано, - я слишком прочно врос в эту землю, и в моей семье слишком много женщин. Ты сама понимаешь, как даже одна женщина обременяет корабль…

Видя ее лицо, он поспешно прибавил, улыбнувшись и подняв руку:

– Конечно, речь не о тебе и не о Феодоре! Но моей жене и дочерям, и моим внукам… нет, это невозможно.

Феофано шагнула к своему военачальнику и сжала его в объятиях. Слезы текли по лицу лакедемонянки.

– Вы останетесь здесь, чтобы встретить полчища султана, - прошептала она. – Он скоро придет сюда, когда будет брать Мистру, - и наверняка с Валентом! Как ужасно, что мы не можем предсказать свою судьбу хотя бы на день!

– Слава богу, что не можем, - усмехнулся Дионисий.

Он погладил ее по голове.

– Думаю, царица, что полчищ не предвидится, - это ни к чему… Сдача Мистры теперь всего лишь…

– Условность, - подсказала Феофано. Дионисий кивнул.

– Ведь мы знаем, сколько сил Мехмед бросает против настоящих врагов, на запад… против Венгрии, Валахии, Австрии!

– Против Московии, - засмеялась лакедемонянка.

Дионисий блеснул зубами под полоской черных усов.

– Надеюсь, Московии еще нескоро предстоит бросать в бой амазонок…

– Нет, - серьезно сказала Феофано. – Московия выстоит.

Она помолчала.

– Но Мардония мы у тебя заберем – думаю, это уже решено.

Дионисий кивнул.

Они прошлись по обеденному залу, в котором были вдвоем; Феофано кусала губы и слегка пошатывалась, разволнованная окончательным отказом товарища. Дионисий подал ей руку, и царица оперлась на нее.

Заговорщики опять повернулись друг к другу лицом; Феофано оглянулась на тяжелый обеденный стол и, привскочив на сильных ногах, уселась на стол напротив Дионисия, закинув ногу на ногу.

– Европейские женщины не могут так делать, - рассмеялась лакедемонянка. – Им мешают эти ужасные слои юбок, в которых они путаются и на которые собирают свою месячную кровь!

– Просто… это для них непристойно, - улыбнулся Дионисий, как всегда, восхищаясь манерой Феофано. Он оперся о стол рядом с ней.

– Стало быть, комес сказал, что вам лучше всего отплывать этой весной, ближе к лету.

– Да, - кивнула Феофано. – Именно тогда оживляется Золотой Рог и морская торговля… легче будет скрыться! И еще не наступит большая жара – но в Константинополе тоже будет яблоку негде упасть. Ты же знаешь, как Мехмед оживил Город всего за два года! А Александру будет десятый месяц отроду: мы с Фомой наконец сошлись на этом возрасте.

Она поджала губы.

– Хотя сдается мне, Дионисий, что брат тянет время просто потому, что боится. Как всегда.

Дионисий вздохнул.

– А кто из нас не боится? Только глупцу ничего не страшно!

Феофано провела ладонями по лицу и пробормотала:

– Ах, Леонард… Он столько наобещал мне! Мне кажется теперь, что эти обещания порождало опьянение любви! Он сам – преданный друг и храбрец: так думает, что и все вокруг такие же!

Дионисий приобнял ее и привлек к себе.

– До сих пор комес умел разбирать людей, - сказал он негромко. – А вино любви не только притупляет, но и обостряет чутье, как ты сама знаешь… Думаю, его итальянские банкиры его не подведут.