И так велика в отряде – и во всем их братстве - была власть этой женщины, что мужчины немедленно послушались.

Феодора спрыгнула с подножки в пыль и, подбоченясь, посмотрела на верхового мужа.

– Фома, я хочу немного проехаться верхом! – сказала она. – Дай мне мою лошадь!

Конечно, Тессу вели в поводу.

Феодора ожидала, что ей придется преодолевать сильное сопротивление Фомы, - но он тоже посмотрел на московитку-амазонку с каким-то суеверным чувством, будто увидел знамение; патрикий молча махнул рукой, чтобы жене подвели ее гнедую кобылу.

Феодора вскочила на нее без чьей-либо помощи. Патрикий приказал трогать; он покосился на жену и тут же отвернулся.

Феодора оглядела пустые поля по сторонам, заприметила овражек справа, потом ивовую рощу впереди… и незаметно для себя отъехала в сторону, к Леониду. Не обменявшись со своим охранителем ни словом, она, раз уж осмелилась показаться наружу, взяла на себя ту же обязанность, что и воины: смотреть за дорогой.

В имении она научилась стрелять с седла, как стреляла с земли, – не так, конечно, как в бою; но неплохо. Леонид взглянул, как хозяйка на скаку примеривает руку к своему луку, и Феодора ощутила его молчаливое одобрение.

Некоторое время все скакали молча; Феодора почти блаженствовала под теплым солнцем, тело загорелось и мышцы заиграли после тесноты экипажа. Она повернула голову, чтобы насладиться лаской ветра… и вдруг увидела впереди, у рощи, одинокую человеческую фигуру: мужчину в бедной некрашеной одежде, которая лучше всего сливается с землей и травой…

– Кто ты? Стой! – громко крикнула московитка по-гречески, раньше всех своих спутников; и действовала она быстрее всех. Она сама не понимала, что с ней сделалось: ей хватило нескольких мгновений, чтобы, стиснув ногами бока коня, сорвать со спины лук, выхватить стрелу и наложить ее.

Незнакомец кинулся через прогалину под раскидистые ивы; Феодора успела услышать крики и ругательства своих спутников, которые тоже повыхватывали луки. Но неизвестный бросился в чащу и скрылся бы, если бы Феодора не выстрелила.

Она было подумала, что промахнулась; и несколько мгновений даже надеялась на это… а потом, подлетая к роще вместе с другими всадниками, услышала между деревьев стон.

– Вот он! – крикнул Марк, опережая ее на своем богатырском рыцарском коне. – Попался!..

Лаконец спрыгнул с лошади и, выдернув из ножен меч, бросился вперед, раздвигая висячие серебристые ветви.

Леонид и Теокл ринулись следом; а за воинами, невольно отставая, ошеломленная и потерявшая боевой пыл, поплелась русская амазонка.

Торжествующий вопль Марка показал ей, что она и в самом деле подранила человека… а может, тот уже мертв?

– Боже мой, не надо, - прошептала Феодора. Она представила себе, что только что ошибкой убила невинного; и ей стало дурно. Московитка опустилась на колени в стылую траву.

Ее поднял на ноги подоспевший спереди Теокл.

– Госпожа, идем с нами!

Белокурый фессалиец улыбался – улыбкой охотника, поразившего дичь; подхватив хозяйку под руку, он вывел ее на открытое место, где деревья расступались. Там-то и лежал незнакомец, раненный в бок, как когда-то сам Теокл: только на этом человеке не было никакого доспеха, и стрела прошила его насквозь, наконечник торчал из бедра. От крови потемнела и одежда, и трава под раненым; а когда Теокл склонился над мнимым соглядатаем, тот вдруг вскинулся и выбросил вверх скрюченные руки, будто хотел схватить врага за горло. От этого движения кровь брызнула из обеих его ран. Полные ненависти черные глаза остановились на московитке, побледневшие губы шевельнулись; а потом глаза остановились навсегда.

Лицом этот убитый был совершенный грек… а может, и турок. Как теперь разобрать! Он уже не ответит за себя!

Феодора всхлипнула.

– Господи… что я натворила!

Тут с другой стороны бегом вернулся Леонид, которого мужчины, видимо, за чем-то посылали.

– Как ты и думал! – крикнул он своему филэ; Теокл торжествующе кивнул.

– Идем, госпожа! – приказал он своей подопечной.

Он поволок Феодору, которая спотыкалась от потрясения, куда-то, куда манил их обоих Леонид.

С другой стороны рощи обнаружился конь, привязанный к дереву, - несомненно, принадлежавший убитому.

– Один конь – его, и отличный конь! – торжествующе воскликнул Леонид. – Полные сумки – значит, далекий путь! Кругом больше ни души! Одежда крестьянина, нужная, чтобы скрыться… а оружие, поглядите-ка, дорогое, под стать коню!

– Это шпион, госпожа, - заключил Теокл. – Да будет славен твой лук и твой верный глаз!

Видя, что Феодора по-прежнему смотрит на него с ужасом и виной в глазах, фессалиец свел светлые брови: