Это было настолько похоже на Фому Нотараса, что Феодора осеклась. Ей стало жутко.

Комес опять привлек ее к себе и приподнял лицо за подбородок.

– А что думает Феофано? – серьезно спросил он.

– Она знает точно, что мы не любовники, - так же серьезно ответила Феодора. – Метаксия одна знает меня так же хорошо, как ты.

Леонард покачал головой, словно что-то отрицая или отрекаясь, - а потом наклонился и приник к ее губам. Он поглаживал ее шею под спутанными волосами. Потом комес перехватил ее одной рукой за плечи, а другой стал ласкать и сжимать ноющие груди. Феодора всхлипнула; любовь этого человека накатывала как шторм, от которого не было спасения. Леонард уложил ее на спину, и она вцепилась в камень рядом, сдерживая стоны. Любовь греков ласкала и полировала ее изнутри, как море и борьба совершенствовали снаружи…

Ощущая жаркую тяжесть любовника, Феодора не чувствовала себя раздавленной и побежденной; это была цельность, которой ей так давно не хватало, борьба, которой она так давно жаждала. И даже обладая ею всецело, Леонард приподнимался над нею, забыв о своей раненой ноге; он даже сейчас берег ее, он служил ей.

Комес зажал подруге рот, чтобы она, вскрикивая, не разбудила остальных. Потом закутал в плащ их обоих, спасая от ночного холода.

Они долго лежали так, прижимаясь друг к другу. Наконец Леонард сказал:

– Нужно вернуться к костру.

Феодора закрыла глаза и приникла головой к его груди.

– Они все поймут.

– Они уже поняли, любимая, - серьезно ответил критянин.

Феодора подняла на него глаза – комес смотрел на нее, и в глазах его было безмерное, невыразимое словами счастье. Он склонился к ее лицу и еще раз поцеловал ее; а потом встал и потянул возлюбленную следом.

– Оденься и пойдем назад.

Ему словно не терпелось показать свое торжество остальным. Феодора вдруг нахмурилась. Как по-мужски!

Когда они вернулись к своим товарищам, то обнаружили, что Артемидор и его собеседник все еще не спят; не спала и Феофано. Старший помощник посмотрел на любовников и улыбнулся своему командиру. Феофано не улыбалась – она пристально глядела на свою филэ, и глаза ее блестели.

Комес скоро заснул, по-настоящему заснул; и тогда Феодора смогла подсесть к царице.

– Кто еще знает? – шепотом спросила московитка.

– Все… если и не все, завтра узнают остальные, - тихо ответила лакедемонянка.

Феодора встрепенулась.

– Метаксия, послушай…

Феофано накрыла пальцами ее губы и улыбнулась.

– Что бы ни говорили и ни думали о тебе мужчины… что бы ни замышлял твой теперешний любовник, - она подчеркнула это “теперешний”, - я буду любить тебя всегда. Все хорошо, моя дорогая.

Феодора блаженно прижалась к подруге. Та погладила ее по голове и прошептала:

– Но помни, что мой брат может быть жив… а мое сердце говорит мне, что он жив наверняка.

Феодора крепко уснула рядом с комесом; по другую сторону от нее лежали Мардоний и Микитка, приткнувшиеся друг к другу так же тесно. Под утро московитка, пока остальные еще не очнулись, проснулась и заплакала о своем муже; и Леонард утешал ее.

* Остров Прот входит в архипелаг Аладар в Мраморном море, прежде Принцевы острова, названные подобным образом как известное место ссылки особ византийских императорских фамилий.

========== Глава 118 ==========

Утром Феодора осталась со своими детьми: у нее опять пошло молоко, и она этому очень обрадовалась. Может быть, любовь комеса помогла…

Леонард велел ей оставаться на месте, и велел самым сильным воинам отряда стеречь женщин – и, прежде всего, свою возлюбленную. Все люди комеса радовались его долгожданной победе – и охотно взялись стеречь его счастье.

Теперь следовало опасаться освобожденных каторжников: благородство комеса легко могло обернуться против него. Хотя, если они оказались на соседних островах, их положение было хуже, чем у их хозяев: обе лодки остались у Леонарда с его командой, и каторжники попросту сделались пленниками без надежды на скорое возвращение к людям. Если они не погибнут от голода в ближайшие дни, все равно участь их будет незавидной.

Сам Леонард с несколькими матросами с утра опять отправился на поиски пропавших – он долго совещался со своей командой, стоит ли взять лодку и сплавать на соседние острова. Наконец решили, что осмотрят два ближайших острова: когда прибудут другие корабли, комес, как начальник всех троих судов, прикажет экипажам присоединиться к поискам. Это их долг. Ну а если галеры не приплывут, придется изменять все планы: тогда и пропавшие, и спасшиеся окажутся в одинаковом положении.

Леонард на прощание поцеловал Феодору на глазах у товарищей, поцелуем мужа; и Феодора ответила. Остальные видели это – и если не все одобрили, то все приняли.

Критянин посмотрел Феодоре в глаза – взглядом счастливейшего обладателя и дарителя: взглядом он обещал ей весь мир. Потом он ушел, оставив женщин под охраной своих людей, в обществе друг друга.

Евдокия Хрисанфовна не разговаривала с Феодорой – но, так же, как не одобряла, и не судила ее. Эти две русские женщины, прежде волновавшиеся одними чаяниями и глядевшие на все одними глазами, теперь, пережив византийский плен, как будто навеки стали принадлежать разным мирам, которые более не могли соприкоснуться. А старший сын Евдокии Хрисанфовны, русский евнух, принадлежал обоим этим мирам и примирял их в своем сердце – а также словом и делом…