– Да. Сначала нужно узнать достоверно, где содержатся пленники и как охраняются. Потом можно предпринять попытку выручить их.

Вард покачал головой, но спорить не стал. Они вместе с патрикием отправились отряжать людей на разведку.

Слуги бродили по Константинополю до самого вечера, рискуя жизнью, - Вард едва ушел от ножа какого-то бродяги, который мог быть и подсылом. Он явился к хозяину ночью: Фома бодрствовал за своим столом. При виде слуги вскочил, хватаясь за меч: в темноте облик Варда зловеще преобразился. Юноша вскинул руки.

– Хозяин, это я!

Фома шагнул к нему.

– Ну, что?..

Но лицо Варда было достаточно красноречиво. Он покачал темноволосой головой, так что длинные блестящие пряди рассыпались по плечам, и опустил карие глаза – Фоме всегда казалось, что они похожи на глаза Феодоры.

– Ничего, господин, - сказал юноша. – Ни следа. Мы обошли Золотой Рог, Влахерны, Галаты*, Августейон, Месу, но никаких подозрительных караулов… или людей госпожи Метаксии…

Фома улыбнулся.

– Тех людей Метаксии, которых мы знаем в лицо, мой друг.

Вард покаянно кивнул.

Посмотрев на него снова, Фома вдруг заметил непорядок и нахмурился.

– Что с твоей ногой?

Вард взглянул на свое колено и улыбнулся.

– Ничего, господин… На меня напала собака, но не укусила, только порвала штаны.

Патрикий поморщился: даже сюда, в окно, долетал собачий лай и скулеж. Бродячих собак в Константинополе развелось несчитано.

– Покажи, - велел Нотарас.

Вард неуверенно развязал тесемки темных шерстяных штанов и дрогнувшими руками спустил их. Хозяин присел рядом и провел рукой по гладкому сильному бедру юноши.

– И в самом деле ничего, - с улыбкой сказал он. – Тебе повезло!

Покрасневший слуга надел штаны.

– Можешь идти отдыхать, - сказал господин. – Постой, - тут же задержал он его.
– Остальные еще не являлись?

Вард качнул головой.

– Иди спать, я дождусь их, - велел Фома.

Вард поклонился и ушел. Патрикий снова сел за стол и задумался.

“Конечно – это в высшей степени разумно, - размышлял он. – Метаксия предвидела, как я поступлю, даже если этого не предвидел Флатанелос. Никакой стражи снаружи нет – дворцы, да и особняки достаточно просторны, чтобы разместить караул где угодно внутри. И что теперь – будем обыскивать все заброшенные дворцы подряд, пока не наткнемся на засаду?..”

Он громко выругался. Потом потер переносье и заставил себя думать о насущном вместо напрасных сожалений. Фома занялся чтением, чтобы не задремать, - благо сейчас ему было что почитать.

Когда явились двое остальных разведчиков, он услышал то, что и ожидал, - ничего. Но Фома был рад, что хотя бы дождался их живыми. Он отправил слуг спать, потом совершил туалет с помощью заспанного прислужника, который ходил за ним здесь, и наконец лег в постель сам.

Еще три дня прошло в таких же бесплодных поисках. Фома под конец и сам принял в них участие, потому что понимал и учитывал такие вещи, каких не могли знать его слуги, - но и его содействие ничего не дало.

А может быть, он ошибся во всем – и пленники не здесь, Флатанелос не успел их переправить?

А потом к патрикию явился человек от Метаксии.

Это был могучий, рослый воин-эскувит, даже не снявший своей формы, - таких было полно в Городе. У него были отвратительно зеленые глаза, будто тина. “Влюблен ли он в мою сестру?” - подумал Нотарас, посмотрев на этого посланника.

Он думал об этом прежде всякого дела…

– Господин, я пришел передать тебе послание, - сказал эскувит с видом непоколебимой преданности своей госпоже. – Пленники, которых ты искал все эти дни, здесь.

Фома сложил руки на груди и отступил; щеки занялись румянцем.

– И где? – резко спросил он. – Я все равно узнаю!

Эскувит покачал коротко стриженной головой.

– Ты не узнаешь, - ответил он. – И ты не запугаешь меня, господин. Я ничего тебе не выдам.

Фома усмехнулся. Он видел, что это за человек.

– Чего же хочет от меня Метаксия? – мягко спросил он, сдерживаясь как мог.

– Того же, что и раньше, - ответил посланник.

Фома медленно отступил к окну. Он повернулся к эскувиту спиной, ничего не опасаясь, и выглянул наружу: да, посланник пришел пешком. От него и не пахло конским потом – только собственным.

– Но ведь вы должны понимать, что это бесполезно, - мягко сказал патрикий, опять повернувшись к зеленоглазому стражнику.
– Зачем Метаксии губить свою душу? Константина здесь не будет, и моей возлюбленной тоже. Они ничего не увидят и не узнают.

Патрикий помолчал, испытуя этого простодушного детину взглядом.

– А даже если и узнают – кто заподозрит мою причастность или усмотрит мою вину? Я готов примириться с этими жертвами. Их будет еще много, гораздо больше! – закончил он.