– Мать драконов!

Джорах вскинул голову, лихорадочно огляделся и наконец увидел, что от одного из лебединых кораблей отходит лодка, на веслах которой сидят четверо чернокожих летнийцев. До корабля было слишком далеко, и Джорах не мог полностью прочесть название, вырезанное на носу, но ему удалось разглядеть слово «пряный». Он не мог поверить… Квухуру Мо, капитан, который принес Дени весть о смерти Роберта Баратеона и который сказал ей в Кварте, что намеревается совершить круг по Яшмовому морю… да, он был капитаном «Пряного Ветра» из Высокодрева…

Дени тоже узнала корабль. Джорах почувствовал, как она напряглась, а потом подтянулась у него на плечах и начала кричать. Ей крикнули в ответ, и через несколько мгновений, которые показались Джораху самыми долгими за всю его богатую событиями жизнь, лодка перевалила через гребень ближайшей волны и остановилась рядом с ними. Один из гребцов протянул весло, Джорах из последних сил ухватился за него. Последовал сильный рывок – и вот он уже лежит ничком на дне лодки, не помня, как туда попал, извергая из себя морскую воду и почти теряя сознание.

Что было дальше, Джорах не помнил; вероятно, их довезли до «Пряного Ветра» и подняли на борт. Когда он вновь открыл глаза, то обнаружил, что лежит на узкой корабельной койке, заходящее солнце отбрасывает золотые лучи на слегка покачивающийся пол, а Дени нигде не видно.

Скривившись от боли, Джорах с усилием сел. Он едва успел пригнуться, чтобы не удариться головой о низкий потолок: после событий последнего дня с него было довольно ударов. Перед глазами маячила кровавая пелена, но, когда зрение прояснилось, он решил рискнуть и встать на ноги. Кто-то забрал его лохмотья и взамен оставил в ногах койки цветной халат, из тех, что обыкновенно носят летнийцы.

Джорах натянул на себя халат – одежда непривычно колыхалась на ветру - и поковылял к двери. Его раны были перевязаны, а кожа блестела, намазанная какой-то неизвестной мазью. В глотке было сухо, как в Красной пустыне, но в первую очередь нужно было выяснить, что происходит. Встав на четвереньки, Джорах вылез на палубу.

И тут же увидел Дени. Она стояла на корме в компании высокой стройной темнокожей девушки. Решив, что будет вполне логично начать оттуда, он, хромая, подошел к ним.

– Добрый медведь, - Девушка, по-видимому, дочь капитана, повернулась и сильной рукой подхватила его под локоть. – Тебе не следовало вставать.

– Потом отдохну. – Джорах ухватился за рейлинг и огляделся. Корабль дрейфовал в миле или двух от Асшая; город чарующе искрился в спускающихся сумерках, и даже отсюда можно было видеть свет и чувствовать дым огромного костра, который горел перед храмом Рглора. Вероятно, появление настоящего живого дракона повергло местных жителей в религиозный экстаз, и Джорах подумал, что по крайней мере теперь можно никому не представляться. Он хотел было спросить, где дракон, потом взглянул вниз и увидел его.

Дрогон был привязан за кормой «Пряного Ветра» в импровизированном свертке из парусины, который оберегал его от воды. Какой-то умелец подвязал его так, чтобы облегчить нагрузку на киль, и черный дракон свернулся клубком, словно обиженный ребенок, злобно кося на них красным глазом. Из его ноздрей поднимались струйки дыма, но обычно блестящая чешуя потускнела, а раненое крыло свисало под таким неестественным углом, что было ясно – лететь он не может. Чудо еще, что он донес их так далеко и так быстро.

– Спасибо, - шепнул Джорах чудовищу. Дракон пренебрежительно фыркнул, рассыпав сноп искр, и повернулся к своей хозяйке. – Вот ведь адское пламя! Как же вам удалось освободить его?

– В буквальном смысле с помощью пламени. – Дени улыбнулась уголком рта и, кивнув на высокую девушку, продолжила: - Это Коиджа придумала. Корабль… он тонул, Дрогон был все еще в ловушке, так что она велела своим людям поджечь его.

Ну да, подумал Джорах, конечно, это сработало. Но тут он заметил слезы в глазах Дени, увидел, как дрожит ее подбородок и понял, что она горюет по ни в чем не повинным морякам, обреченным из-за нее на страшную гибель в горящем корабле. Ее противоречивые поступки выбивали его из колеи – она без малейшего колебания приказала Дрогону сжечь кхала Чхако, а теперь оплакивает тех, чьими жизнями пришлось пожертвовать, чтобы спасти дракона, жалеет людей, которых даже не знала. Временами она вела себя так… по-таргариенски, а иногда – просто как добрая и отзывчивая молодая женщина, выросшая в нужде, но не ожесточившаяся.

Впрочем, можно было возразить, что именно из-за этого своего сострадания она потеряла Миэрин, но Джораху не хотелось снова думать об этом. Он повернулся к Дени, пытаясь показать ей, что готов утешить ее, если она позволит, но она по-прежнему держалась отчужденно. Почувствовав это, он подавил разочарование и повернулся к Коидже.

– Мы обязаны жизнью вам и вашим людям. Благодарю вас.

– Не стоит, добрый медведь. Мать драконов говорит, вы направляетесь в Асшай. Зачем? Отсюда мы идем в Высокодрев. Трюмы моего отца полны руды, драгоценных камней, янтаря и драконьего стекла. Он станет богачом, когда продаст все это. Плывите с нами. На Летних Островах вы отдохнете на белом песке под пальмами и голубым небом и забудете о боли и холоде.