Скоро. Уже скоро. Каждый раз, как он закрывал глаза, колокола в голове звонили все громче. А за ними стоял призрак каменного человека на мосту и его собственная серая мертвая рука.

Коннингтон сидел в просторном кабинете, склонившись над кипой скомканных карт и пытаясь разобрать многочисленные пометки, нацарапанные Эйегоном. Стол был завален перьями, чернильницами, наполовину оперенными стрелами, полупустыми тарелками, деревянными корабликами. А еще там лежала брошь, украшенная драгоценными камнями, и это совсем не радовало Коннингтона. Брошь принадлежала Арианне, и то, что украшение лежало здесь, свидетельствовало о том, что Эйегон пытался произвести на дорнийскую принцессу впечатление широтой и глубиной своих планов. Лорд Джон не боялся, что Арианна донесет секретные сведения кому не следует, но для всеобщего блага было бы лучше предотвратить ее более близкое знакомство с принцем. Не говоря уже о незаконнорожденной кузине Арианны, Элии Сэнд, которая несколько дней назад прибыла в Штормовой Предел со вторым отрядом дорнийцев. Без сомнения, эта девица рассматривала Эйегона как поощрительный приз.

Несправедливо с моей стороны все время его ограничивать. Он еще молод и не знал праздной жизни, роскоши и приятной компании. Но именно по этой причине Коннингтон не мог одобрить связь Эйегона с дорнийками, пусть даже пока и невинную. Если бы Золотые Мечи дольше предавались плотским утехам на Летних Островах, они могли сорвать всю кампанию, а если Элия и, возможно, Арианна будут играть чувствами принца, любой неверный шаг может привести к провалу, как случилось с Роббом Старком. Это еще больше подогревало застарелую неприязнь Коннингтона к Мартеллам, но он понимал, что сам настоятельно советовал Эйегону не оскорблять принца Дорана, чтобы не потерять его поддержку, поэтому теперь и у него нет права на ошибку.

Лорд Джон вздохнул и повернулся к следующей карте, пробежав затянутым в перчатку пальцем по извилистой линии пути подвоза провианта, которая шла по берегу Штормовых земель почти до реки Путеводной. Как только они завладеют рекой, не нужно будет посылать корабли вокруг опасного Крюка Масси, и тут окажется как нельзя кстати союз с Мутонами из Девичьего Пруда и Ригерами из Ивовой Рощи. Мутоны и Ригеры, оба речные лорды, во время восстания Роберта оставались верны дому Таргариенов, и обиды, нанесенные Ланнистерами их лорду и их землям, были последней каплей, побудившей их встать под знамена Эйегона. Лорд Уильям Мутон только что выдал свою дочь Элеанор за Дикона Тарли в благодарность за то, что лорд Рендилл отстроил его город, но когда Тарли, получив весть об аресте и заточении Маргери Тирелл, установил на юге власть террора, лорд Мутон тайно присягнул Эйегону.

«Слабак», - подумал о нем лорд Джон, отмечая расположение караванов с провиантом. Судя по последним известиям, лорд Мутон не изменился: его издавна презирали за трусость, излишнюю полноту и немощь. Он провел большую часть войны, запершись в башне и позволив своим землям пылать, поэтому неудивительно, что теперь он желает воспользоваться возможностью искупить свою вину. Коннингтон надеялся, что к речным лордам присоединится и дом Дарри, ведь раньше они были верными вассалами короны. Но теперь этот дом состоял из бастардов, женщин и Фреев, а в довершение всего, номинальным главой дома стал Лансель Ланнистер, так что не имеет смысла рассчитывать на их верность.

Они столько сделали и получили столько откликов из разных концов страны, что Железный Трон должен уже знать о готовящемся наступлении. И у Ланнистеров есть что противопоставить Эйегону, хотя они слабеют с каждым днем. Вера, должно быть, донельзя взбешена преступлениями Серсеи Ланнистер, а что касается Тиреллов…

– Милорд?

Коннингтон раздраженно обернулся.

– Я занят.

– Не настолько, что не можете спуститься и поприветствовать новых гостей.

– Новых гостей?

– Ну да. Их двое. Бастард из Морского Рубежа и Рыцарь Цветов.

Последнее имя привлекло внимание Коннингтона.

– Лорас Тирелл мертв.

– Разве? Что ж, в мире не так уж много парней, похожих на него, даже несмотря на обожженное лицо. Они приплыли около часа назад, что-то наплели портовой страже, те их пропустили, и Эйегон уже принимает их. Вместе с девушками.

Да уж, это взрывоопасная смесь.

Коннингтон сбежал вниз по ступеням в главный зал, ожидая, что Тирелл и Мартеллы уже пытаются выцарапать друг другу глаза, но вместо этого стал свидетелем примечательной сцены. Принц в компании Арианны и Элии радушно общался с сереброволосым молодым человеком, который, если смотреть со стороны, так был похож на Рейегара, что у Коннингтона замерло сердце. Пока он приходил в себя, то заметил второго молодого человека в белом плаще с капюшоном, на дублете у него была роза Тиреллов. Но слухи об ожогах…

– Милорд, - принц Эйегон с улыбкой взглянул на него. – Удача сегодня как никогда благосклонна к нам. Позвольте представить Аурана Уотерса, Бастарда из Морского Рубежа и бывшего мастера над кораблями у королевы-Ланнистерши. Он только что объявил, что боевые корабли, построенные по ее приказу, теперь находятся в моем полном распоряжении.

– Неужели? – Может, этот Уотерс и похож на Рейегара, но Коннингтон с подозрением отнесся к такому щедрому предложению. – Почему?

Уотерс пожал плечами.

– Я наемный моряк, м’лорд. После того как с Серсеей случилась небольшая неприятность, Тиреллы меня перекупили.

Ну да, еще бы. Нет смысла жаловаться на людей, чью верность можно купить за золото, особенно учитывая само название и род занятий отряда, который составляет основную часть их войска, но Коннингтон с нетерпением ждал того дня, когда найдутся люди, которые присягнут Эйегону не из корысти.

– А Тиреллы, семья королевы Томмена Баратеона и десницы короля, разрешили вам приехать сюда? – Он пристально посмотрел на второго молодого человека.