– Ну и Соня, - он вернулся к своей подушке. – Я ведь только хотел, чтобы ты подала мне

отчёт о прошедших неделях. Я должен был сделать это раньше, сразу же по твоему

приезду в Торчев. Прости, я был в трауре по моей матери, - при этих словах, его смех

прекратился. Он откашлялся, ближайшие несколько минут раскладывая свои подушки,

пряча от меня своё лицо.

Я проследовала за ним до лестницы. Но затем колебалась. Тяжесть его чувств давила на

мою грудь, и, наблюдая за императором, я обняла себя. Его печаль была настоящей. Он

страдает своей потери также сильно, как и я от своей.

Он сел на подушку и посмотрел в свои руки, затем одарил меня улыбкой. Она была такой

же, как и всегда, хоть печаль и накладывала на неё определённый отпечаток. Император

положил подушку справа.

– Садись.

Мой пульс забился сильнее, когда я спустилась по лестнице и опустилась рядом с ним. Я

просто хотела увидеть в нём того, кто очаровал Пиа или того, о ком меня предупреждал

Антон. Ничего из этого мне не открывалось. Несмотря на этот факт, я старалась закрыться

от него, чтобы аура императора не слилась с моей. Все эмоции были моими

собственными, хоть в нём сейчас и было много энергии и я не знала, в какой момент она

изменится. Не стоило забывать о тех перепадах в настроении, которые происходили с ним

в зале совета. И ещё более тревожным было то, его аура может меняться без заметных

изменений на лице.

– Прошу прощения за столь поздний час, - он поднёс спичку с самовару и из-под него, из-

за находившихся там еловых шишек, стал литься успокаивающий аромат. – Мои дни

наполнены утомительными делами, поэтому по ночам страдаю бессонницей. А, возможно, это просто моё упорство: не желаю видеть свою лицо с утра. Или просто хочу выделить

хоть немного времени не кому-то, а именно себе.

– Всё в порядке, - ответила я. То, что у нас было хоть что-то общее, расслабляло. – Я не

ложилась. У меня тоже проблемы со сном.

– Правда? – он дунул на свечу и ладан запах сильнее. – Ну, да, естественно, ведь внутри

тебя так много аур других людей.

Мне удалось выдавить лёгкую улыбку. Я чувствовала, что он пытался понять меня. Но, по

сути, сделать этого не мог. Этого не поймёт никто. Никто не поймёт, как я себя чувствую

после того убийства.

– Это больше, чем ауры, - сказав это, я сжала губы. Не хотелось признаваться даже самой

себе, что весь путь сюда в мыслях была только Юлия или то, как я покинула Киру и Дашу, сестру Мирну хоронить мёртвых.

Валко ожидал, что я скажу что-то ещё, но, когда осознал, что я не скажу ничего больше, ответил:

– Мне очень жаль, что твой переезд сюда был трудным, - он положил руку на мою. – Если

это – та причина, по которой ночью ты не спишь.

Пол лёгким прикосновением его пальцев, я почувствовала его ауру. Такую же спокойную

и подбадривающую, какая была у Антона. Император… сочувствовал мне. В нём тоже

была щемящая печаль и сожаление, как и у меня. Даже несмотря на то, что он не знал о

моей тёмной истории.

– Я хорошо понимаю, что такое «трудный переезд». Когда я был ребёнком, по пути к

тайной усадьбе, которая должна была стать моим домом, был убит невинный мальчик,

только бы моя жизнь была в безопасности, - продолжал Валко на одном дыхании. Он

провёл рукой по волосам и тяжело выдохнул. – Уверен, ты знаешь мою историю.

Я кивнула, вспоминая, что Пиа говорила о подмене принца.

Император отпустил мою руку и посмотрел на свой большой палец.

– На самом деле, это сложно: чувствовать угрызения совести, живя в прекрасной усадьбе и

зная, что обязан жизнью тому, кто умер ради тебя. Боль не ослабела, когда я взошёл на

престол – стало только хуже. Выбор, который я сделал, убил больше людей, причинил

больше страданий. Это – другая сторона правления Рузанином: кто-то должен

пожертвовать собой, чтобы большинство выжило, - он сложил руки и посмотрел на меня с

грустной улыбкой. – Но от этого спать по ночам не легче.

Его взгляд задержался на моём лице, но он не видел во мне девушку, он видел во мне

друга.

– Я рад, что отыскал наконец того, кто меня понимает, - сказал он. На секунду он стал