одного – спрятаться в своей спальне, но заставить себя уйти не было сил. Почему принц

так растерян?

Он подошёл к моей печи и всмотрелся в пламя в камине. Он вдыхал очень быстро, а

пальцы сжимались в кулаки. Мои эмоции были настолько разными, что я не могла понять, что я чувствую наверняка.

– Антон?

– Как ты можешь быть такой глупой? – он повернулся ко мне, но не смотрел в глаза,

только на ночную рубашку.

– Что я сделала? – я вздрогнула.

– Ты никогда не должна защищать меня перед Валко, тебе понятно?
– он рассмеялся,

ущипнул себя за нос и пнул ногой камин.

Мои губы приоткрылись в изумлении. Я не могла понять его гнев.

– Я сказала только то, что знала наверняка. Или же вы мне соврали?

– Да тебе бы самой стоило бы беспокоиться о своей жизни! – его голос стал громче и мой

тоже подражал ему, зараженный его эмоциям.

– А Вам – о своей! Император обвинил Вас в убийстве, в измене. Как он мог обвинить в

этом принца.

– Но я не убивал свою мать.

– Я верю Вам! Но хочу, чтобы поверил и Ваш брат. Я хочу, чтобы вы жили мирно, -

тяжесть настоящего зимнего снегопада обрушилась на меня. Антон наконец-то посмотрел

на меня, его гнев стал утихать. Его лицо выражало абсолютную беспомощность и

глубочайшее горе. Увидев это, я навсегда простила его за то, что он меня игнорировал.

Зачем он пришёл сюда? Неужели, он переживает за меня?

– Соня, разве ты не видишь? – сказал он. – Мы с братом никогда не будем жить в мире. И

даже ты не сможешь что-то изменить.

Огонь за решеткой трещал, а искры вспыхивали в воздухе. Я обняла себя, но это не

потому, что мне холодно. Я чувствовала боль. Несмотря на то, что я чувствовала

беспокойство принца, я понимала, что стесняю его. Я пыталась сделать так, чтобы его

эмоции не влияли на меня. Но это оказалось невозможным. Когда сегодня он был там, в

зале заседаний, я увидела, как он величествен, как предан Рузанину. Он стал бы

прекрасным императором, хоть одна такая мысль и уже была предательством. Часть меня

хотела быть такой же благородной, такой же преданной Империи. Так что, несмотря на

мою горечь, он пришел ко мне в покои ночью, чтобы сказать, что он разочарован мной.

Его слова обжигали.

– Почему ты здесь, Антон? Почему ты сказал, что я должна беспокоиться о своей жизни?

Его глаза, не отрываясь, смотрели на меня. В них было тепло и мягкость, яркость свеч. Он

приблизился, и моё сердце стало биться быстрее в тоске, в муках того, что он разочарован

мной. Принц остановился в полуметре от меня. Я немного покачалась на ногах, не зная, что мне выбрать: сделать шаг назад или потянуться вперёд, окунаясь в вихрь его эмоций.

– Мой брат жаждет власти, - сказал он. – Прежде всего, власти надо мной.

Я изо всех сил пыталась понять, что он имеет в виду. Его эмоции были непонятными: они

колебались от тёмных, и по-настоящему мужских, до хрупких, как сосновые иглы. Но он

выжидал.

– Как это относится ко мне? – спросила я. Мои руки всё ещё обнимали тело, пальцы

сжимали локти.

Брови Антона напряглись в каком-то даже страдальческом выражении. Мой желудок

сжался и будто загорелся, будто я съела что-то горькое и хотела добавки. Необъяснимым

образом мой взгляд пал на его губы. Во мне разливалось тепло. К шее и лицу прилила

кровь, а мой самоконтроль был сломан. Я посмотрела в его карие глаза. Глубокие, полные

бесконечной тайны глаза.

Это чувство принадлежит мне или в этом мне помог он? Или я влюбилась в принца,

которого постоянно разочаровываю и раздражаю? Я искала его взгляд. Может, он по-

прежнему считает меня проклятьем, которое он так неохотно забрал из монастыря?

– Валко сказал, чтобы ты пришла в его покои, - жилы на его шее оставались

напряженными, он сглотнул.

– Почему? – спросила я. Мои нервы остыли, но руки всё ещё дрожали, а сердце

колотилось в тревоге. Я вспомнила о том, как Пиа рассказывала о поцелуе и о том, как он

неотразим, как она не могла остановиться.

– Мой брат жаждет власти, - повторился Антон. Его слова говорились шепотом. Таким, каким раньше он не шептал никогда. Его глаза казались потерянными, беспомощными. –

Ты не должна защищать меня, Соня.

– И он заставил тебя позвать меня к себе? – я стала задыхаться, пытаясь понять, что это