Впоследствии Рюйш подарил своему самому добросовестному ученику Петру Михайлову набор зубоврачебных инструментов. И с этого дня бомбардир начинает зорко следить за здоровьем своих волонтёров и всего посольства, жаждая полечить любого занемогшего. Стоило кому-то лишь охнуть: «Болит зуб», как тут же перед ним возникал бомбардир со своими инструментами: «А ну-ка открой рот». И попробовал бы кто не открыть.

В конце октября король Вильгельм Оранский, собираясь отплыть в Англию к своему престолу, вновь пригласил к себе Петра Михайлова. Они встретились как старые знакомые и беседовали по-приятельски, словно и не существовало категоричного отказа Генеральных штатов хоть чем-то помочь России.

— Как ваши успехи, мой друг, с постройкой корабля? — спросил Вильгельм.

— Пока хорошо, ваше величество.

— Почему «пока»?

— Скоро спуск на воду. Спустим. И что?

— Как что? Своими руками построили корабль. Это, скажу я вам...

— Для меня этого мало, ваше величество.

— Как? А что ж вы ещё хотите?

— Мне бы хотелось не просто построить корабль, а научиться их конструировать. Чтоб, скажем, решив тридцатипушечный заложить, знал бы, как рассчитать его, начертить на бумаге.

— Но для этого, мой друг, есть конструкторы.

— Это, наверно, у вас в Англии есть, ваше величество. У меня, увы, нет. И я пока что просто плотник, не архитектор корабля.

— Приезжайте в Англию, мой друг, и я постараюсь помочь вам.

— Спасибо, ваше величество, но мне надо ещё здесь окончить дела. Тот же корабль, после спуска на нём ещё уйма работы. И потом меня ждёт Вена, Венеция.

— Венеция? А она-то к чему вам?

— Ну помимо того, что она наша союзница против врагов Христовых, там в совершенстве владеют постройкой галер. Я это должен обязательно увидеть, а если повезёт, то и самолично построить галеру. Построил же здесь фрегат.

— Неужто галера лучше парусного корабля?

— Она, может, и не лучше, но у неё есть достоинства, которых не имеет парусник.

— Какие?

— Она может двигаться и в штиль. Более того, как мне кажется, она более манёвренна в бою. Представьте себе, ваше величество, полный штиль, и тогда одна галера может справиться с десятком парусников. Она их перебьёт, как слепых котят.

— Но извините, мой друг, — улыбнулся король столь ярко нарисованной картине. — На парусниках ведь пушки, как они позволят приблизиться галере?

— А зачем ей подставляться под бортовой огонь? Она вполне может подойти с носа или кормы и, развернувшись, ударить со всех бортовых орудий.

— О-о, мой друг, вы рассуждаете как истый адмирал, — сказал Вильгельм вполне искренний комплимент.

Но бомбардир не принял его.

— Какой я адмирал, ваше величество. Я пока лишь палубный матрос, хотя капитан английского флота, некто Виллемсон, одно время готов был принять меня вахтенным офицером.

— И что ж вас удержало?

— Увы, престол. Как у нас говорится, не привязанный, а визжишь.

— Как? Как вы сказали? — засмеялся король.

— Не привязанный, а визжишь, — повторил Пётр. — А что?

— Это почти точно о наших должностях, мой друг.

— Я об этом и говорю. Иной раз жалею, что не родился в семье моряка. Честное слово. А вообще я завидую вашему величеству. Вокруг вашего королевства море. Это же счастье. А у меня? Белое море, так оно полгода непроходимо из-за льда. Кое-как пробился к Азовскому, так султан далее Керчи не пускает. У турок взять можно только силой, и силой морской. И я это сделаю обязательно и дослужусь до адмирала, ваше величество. Непременно дослужусь.

Столь страстные речи молодого бомбардира забавляли Вильгельма Оранского, человека, умудрённого опытом и долгой бурной жизнью, напоминали ему его молодость. И хотя он в своё время не так увлекался морем, но именно в сражениях на воде был более удачлив, чем на суше. И сейчас, глядя на Петра, на клокочущую в нём энергию, невольно начинал сочувствовать этим неуёмным мечтам. И даже задался мыслью сделать что-то приятное этому юноше.

— Вы когда собираетесь отъезжать, мой друг? — спросил он, выслушав из уст Петра хвалебную оду морю и морской службе.

— Надо сначала пустить в плавание наше детище, ваше величество, корабль «Святые апостолы Пётр и Павел».

— Значит, после спуска корабля?

И после спуска на нём дел достаточно, вряд ли сразу удастся. И я ещё мало нанял специалистов, особенно моряков. А уж за горным специалистом готов всю Европу опполкать. У нас на Урале железо найдено, а горных мастеров хоть шаром покати.

«Ну, значит, успею, — подумал Вильгельм. — Надо. Обязательно надо осчастливить этого чудака».