Парни еще раз нерешительно переглянулись и не решались заговорить.

– Ну?
– Далибор нахмурился да так, что мне самой не по себе стало.

– А ну-ка говорите, злыдни!
– не выдержала Румяна.

– Не мы ее уводили, - начал один, рыжий, весь в конопушках.
– Друг наш, Микола.

– И где ж он сейчас?

– Уехал с девицей к озеру.

– К озеру?
– вскричала Румяна.
– К озеру дочь мою повез? К какому озеру?

– Так это...
– помялся рыжий.
– Недалече здесь, за холмом...

– Как же их найти теперь, дядько? В темноте-то, - с сомнением произнес Деян.

– Я знаю, как найти!

Все обернулись на меня.

– Да, знаю, - повторила уверенно.
– Вот он, - указала на Осьмушу.
– Он поможет.

Парень испуганно повел глазами да хотел было кинуться бежать, но Ладимир удержал его за плечи.

– Погодь улепетывать, - строго проговорил.
– Лучше племянницу свою отыскать помоги.

– И как же он нам поможет, лисица?
– чуть сощурился Далибор, разглядывая меня с высоты роста.

– Увидите, - хитро улыбнулась я.
– Ну так что, едем?

***

Озеро, про которое гачиец говорил и впрямь недалече оказалось. Деревенька в ложбинке лежала будто на дне чаши, из холмов сложенной. А озерцо аккурат за одним из них притаилось.

Гладкое зеркало, лишь едва ветерком ночным тронутое, мы сразу увидели. Луна-девица в нем сияющим блюдом отражалась. А по бережкам ивняк порос, густой, нежно шепчущийся с чужаками, покой нарушающими.

– Ну, давай, показывай свои чудеса, девица, - без тени усмешки проговорил Далибор.

Я, ощущая в теле волнительную дрожь - а, вдруг, не выйдет - всмотрелась в ночь. Хоть глаз выколи - не видно и не слышно полюбовников этих.

– Осьмуша?

Перевертыш, неловко ерзая в седле, подъехал ко мне. Лошадь его едва выносила. Не зря видно говорят, что кони оборотней не терпят. Я ее добрых четверть часа уговаривала да гладила, чтоб та позволила парню в седло сесть.

– Помнишь, как сестра твоя пахнет?

Он кивнул.

– Учуешь?

– Постараюсь, - ответил Осьмуша и, прикрыв глаза, потянул носом воздух.

– С ушедшей играть надумала, Вёльма?
– шепнул Ладимир.

Я резко оглянулась и только смерила колдуна взглядом.

– Не лезла я в твои заклятия и ты в мои не лезь.

Ладимир присвистнул.

– Никак в силу входишь?
– в каждом слове усмешка слышалась.
– Смотри не заиграйся.

– Сила силой, а хитрость хитростью, - сощурилась в улыбке я и отвернулась.

За Осьмушей тем временем пристально наблюдали витязи. Далибор решительно нахмурил брови, а его широкая ладонь легла на рукоять меча. Надумай перевертыш чего дурное, воевода ему спуску не даст.

Румяну и Стояна Далибор решил не брать. Оно и правильно. Одна шум поднимет - только испортит все. А кроме мужа ее никто на месте не удержит.

Пока к озеру ехали, мне удалось кое-как объяснить воеводе, что к чему. Думала я, он сразу откажется, как про Осьмушу проведает. Далибор же не сказал ничего против, мол, чародейке виднее.

Осьмуша будто окаменел. Лицо его, бледным светом освещенное, застыло. Ноздри чуть вздымались, а веки подергивались как бывает, если сон дурной увидишь.

На миг страшно стало. Что, если сила луны-девицы переборет? Вдруг оберега ладимирова не хватит и Осьмуша превращаться начнет? Тогда убьют его княжьи люди. Не пощадят мальчишку с темным даром. Ох, не довела бы до беды затея твоя, Вёльма!

Осьмуша открыл глаза, и я едва-едва стон сдержала. По-звериному желтоглазый с черными, будто тьма, расширенными зрачками. После сморгнул и снова человеком стал.

– Ветер слабый, - пожаловался парень.
– Дух едва-едва доносит.

– Ну ты же учуял ее?

Он кивнул и указал рукой вправо.

– Оттуда слышится.

Я вопросительно взглянула на Далибора. Воевода натянул поводья лошади и ответил:

– Едем тихонько. Ты, Вёльма с товарищем своим впереди, а мы чуть поодаль.

– Постарайся яснее их учуять, - попросила Осьмушу и добавила, взглянув, как судорожно он вцепился в поводье своей лошади.
– И с коня не упади. Давай, Мирка, ласточка, потерпи еще немного.