Сунул руку в карман мундира. И руку обжег бархат подвязки.

Ночь не спал. Один взгляд на бутылку коньяку, вытащенную из-под кровати, вызвал отвращение. Раскуривал трубку. Перебирал в руках ткань брошенной ему подвязки, будто намеренно причиняя себе боль.

К утру вошел в конюшню, где денщик возился с Ветром.

– Ну что, Григорий?
– спросил он хмуро.
– Ночь тихо? К прогулке готов?

– Да как всегда, Ваше благородие. Коли гулять изволите, так оседлаем мигом.

– Седлай, седлай, - пробормотал Гешвенд.

Часом позднее он стучал в двери дома, куда был расквартирован поручик Щербатов.

– Что так рано?
– удивленно встретил его князь.

– Скорее поздно, - буркнул Максим Максимыч.
– Коня привел. Рассчитались.

Он оглянулся и кивнул на Ветра, которого под уздцы держал слуга Михаила Александровича.

– Так срок не вышел...
– еще более удивился Щербатов.

– Для вас не есть тайна то, что дама приняла предложение некоего достойного во всех смыслах господина.

– С каких это пор вас стало останавливать столь досадное недоразумение, - усмехнулся князь и посторонился, освобождая проход.
– Прошу вас, Максим Максимыч.

– Нет, благодарю. Коня забирайте. Выиграли.

– Гешвенд, не устраивайте балаган!
– нахмурился князь.
– Я не приму вашего коня раньше условленного срока. Вы что же это, сдались?

– А вот это дело, милостивый государь, к вам касательства иметь не должно!
– рассердился Гешвенд.
– Выиграли - забирайте. Я от слова своего не отказываюсь.

– Я тоже. И я знаю, что по доброй воле вы никогда бы Ветра не отдали. Так что?

– Я не намерен впредь тратить ни своего времени, ни времени Варвары Львовны на то, что не имеет смысла. Ее репутация, как вы понимаете, пострадать не должна. И ежели станут болтать, я вынужден буду...
– Гешвенд не договорил, резко развернувшись, чтобы уйти.

– Да погодите же вы!
– выкрикнул Щербатов.
– О мадемуазель Игнатьевой и без того болтают которую неделю. Теперь вы отдаете мне Ветра. Это не останется незамеченным.

– Именно так, - хмыкнул Гешвенд.
– Станет ясно, что слухи не имеют оснований. Даст бог, быстрее забудется.

– Для слухов не нужны основания!
– кипел князь.

– Верно, Михаил Александрович. Не нужны. Но все будут знать, что штабс-капитан об этот орешек зубы пообломал. А обсуждать мою персону куда как интереснее, чем будущую супругу титулярного советника Шишкина, или как бишь его!

Лицо Щербатова стало серьезным.

– Отчего мне кажется, что вам небезразлично замужество маленькой модистки? Вот что, Гешвенд. Ветра пока оставлю у себя. И если вам понадобится помощь...

– Подите к черту, Щербатов!

Пассаж четырнадцатый. Предпоследний

– Сударь! Сударь!! Да-да, к вам обращаюсь, - кричал Щербатов с мостовой импозантному господину средних лет в коричневом сюртуке, шелковом цилиндре и с тростью в руках, прогуливающемуся вдоль крыльца лучшей в городе кондитерской.
– Не откажите в любезности.

Титулярный советник Кирилл Матвеевич Пышкин, а это был именно он, озадаченно приподнял брови, отчего лицо его стало казаться несколько более комичным, чем было на самом деле. Но вслух ответил:

– Чем могу быть полезен, сударь?

– Да вот конь мой захромал. Думаю, камень под подкову попал. Придержите за уздцы, а я посмотрю.

Господин Пышкин поморгал несколько раз и обернулся ко входу в кондитерскую, возле которой дожидался невесты. Он сопровождал ее везде и повсюду. Дел перед свадьбой было предостаточно, и Варенька настаивала на том, что нуждается в его помощи в любом из них. Либо в обществе госпожи Пышкиной, что сути не меняло. Она совсем перестала выходить из дому в одиночестве. И всякий человек уверен был бы в том, что происходит нечто невразумительное, но не титулярный советник Кирилл Матвеевич. Он пребывал в мечтательно-романтическом расположении и столь большое внимание своей невесты к его семье принимал за желание Варенька поскорее в нее войти.

Коней господин Пышкин искренно не любил. Ужасные животные, так и норовившие угодить ему копытом в колено. Мальчишкой он весьма серьезно пострадал. С тех пор лошадей опасался.

Но к вежливому офицеру на дороге все же подошел.

– Экая животина, - пробормотал он, обращаясь то ли к Щербатову, то ли к коню.

– Да, конь знатный, - подтвердил князь.
– Почитай друг. А ежели другу больно - надо помочь. Как думаете?
– он вручил Пышкину поводья и, вместо того, чтобы заняться копытом, принялся разглагольствовать, придерживая фуражку от шквального ветра: - Мы с ним к морю проехались. Погоды нынче стоят изумительные, располагают к прогулкам. Вот, полагаю, где-то там мой Паладин и подхватил камень. А вы верхом ездите?