– Мне по должности, к счастью, необходимости нет. Папенька когда-то конюшню держал, да как-то все недосуг было, - засмущался Пышкин.
– А в сущности, знаете ли, для здоровья нет ничего полезнее пеших прогулок. Уж коли чего срочного, так на то извозчик всегда найдется.

О том, что не содержал выезда, он болтать не собирался, само как-то вырвалось.

Меж тем, покуда он болтал, из-за угла кондитерской показался штабс-капитан Гешвенд, нисколько не обращавший внимания на чудесный спектакль, разыгрываемый отныне лучшим другом, но только на дверь в кондитерскую. Очень скоро в ней появилась Варя. В блестящей атласной юбке с множеством кружевных оборок и новом капоре, она привлекала к себе взоры прохожих и с улыбкой кивнула двум знакомым дамам, прошедшим вдоль улицы. Максим Максимыч оборок не разглядывал. На кивающих «свидетельниц» внимания не обращал. Ему было некогда. Он быстро подскочил к крыльцу, подхватил не успевшую и рта раскрыть барышню на руки и, развернувшись, скрылся за углом здания.

К тому времени мадемуазель Игнатьева уже пришла в себя и разразилась гневной речью, которая сопровождалась звонкими оплеухами.

– Вы несносный нахал! Немедленно верните меня обратно! Ежели господин Пышкин прознает - он вызовет вас на дуэль! И тогда вам несдобровать.

– Премного благодарен за ваше беспокойство о моей персоне, - кивнул Гешвенд, подставляя под удар другую щеку.
– Но это лучше - быть продырявленным вашим женихом, чем прожить остаток жизни, зная, что погубил вашу.

– Да что вы знаете! По какому праву вы позволяете себе...
– она перевела дыхание и выкрикнула: - Думаете, коль я простая модистка, то вам позволительно не разводить политесов?

– Будете удивлены, если я скажу вам, что не думаю вовсе?
– буркнул штабс-капитан и поставил ее на мостовую возле кареты. Раскрыл дверцу и кивнул.
– Садитесь, а не то запихну вас самолично.

Варя не сдвинулась с места. Гешвенд тяжело вздохнул, легко подхватил ее подмышки и шагнул на подножку экипажа, увлекая ее за собой. Устроив модистку на сидении, рявкнул: «Трогай!» И, захлопнув дверцу, устроился напротив.

– Вы с ума сошли!
– воскликнула она, намереваясь выскочить из экипажа.

Но было поздно. Карета сдвинулась с места, ее чуть тряхнуло, и Варя упала обратно на сиденье.

– Соглашусь с вами, - ответил Максим Максимыч.
– Но это не я брожу повсюду с женихом и почтенными матронами, упреждая всякий случай для объяснения.

– Вы запамятовали, господин штабс-капитан. Мы с вами объяснились. Более не вижу резона для разговоров.

– Я вижу. В конечном счете, это меня лишили последнего слова, с чем я не согласен.

– Мы с вами не в судебном разбирательстве!
– заявила Варя и отсела от Гешвенда как можно дальше, насколько это было возможно, чтобы их колени не соприкасались. Штабс-капитан хмыкнул, но исправлять положение не стал. Несколько мгновений молчал, глядя в ее лицо. И не знал, что ответить, чувствуя растерянность едва ли не бОльшую, чем в тот вечер некоторое время назад, когда между ними случилась безобразная сцена у Натали Щербатовой.

Гешвенд незаметно перевел дыхание и негромко произнес:

– Я не позволю этому нелепому недоразумению разрушить нашу жизнь.

– Разрушить только мою - куда как проще, - ворчала Варя, отвернувшись к окошку.

– Я никогда не причинил бы вам никакого вреда. Тогда, вначале, все было глупой шуткой. Но не после, поймите!

– Шуткой?
– выдохнула она, кинув негодующий взгляд на своего похитителя.
– Благодарю вас, Максим Максимыч, мне стало легче. Я была шуткой. И мои чувства были шуткой.

– Да услышьте же меня!
– взвился Гешвенд.
– Я виноват. Я поступил недостойно. Но я не раскаиваюсь в этом. И не раскаюсь - иначе никогда не узнал бы вас. А я даже мысли подобной не хочу допускать. И будущности своей без вас я не мыслю!

От его слов Варя побледнела и вжалась в спинку сиденья экипажа.

– Куда мы едем?
– с опаской спросила она.

– В церковь, - сердито ответил он.

– Куда?
– задохнувшись, переспросила Варя.

– В церковь, к попу.

– Зачем?
– голос был понижен до шепота.

– Зависит от вас, мадемуазель. Я намерен поклясться перед образами в том, что люблю вас. Если вас это удовлетворит, и вы сможете простить меня, нам обоим станет легче смириться с произошедшим. Если же в вашей душе осталось хоть немного ответного чувства после всего, что я натворил, то мы могли бы условиться с попом о венчании. Выбор за вами.

– Я не могу венчаться с вами, - она снова отвернулась к окну.
– Папенька благословил меня с господином Пышкиным.

– Благословит еще раз! Вы же не любите этого своего Пышкина, Варя!

Она упрямо молчала.

Гешвенд сглотнул. И пересохшими губами, едва шевеля языком, прошептал:

– Я отпущу вас не раньше, чем вы поймете, насколько серьезны мои намерения, Варвара Львовна. После... после решайте сами.

– Я вам не верю, - тяжело дыша, сказала она.
– Сначала вы играли моими чувствами, теперь увезли без моего позволения. Я не знаю, чего ожидать от вас в будущем.