Когда Лив впервые услышала, как Нан-Сонан, отчитываясь за что-то, оперирует такой дикой системой счета, её личный мир, основанный на определённом раз и навсегда порядке цифр, просто сошел с ума. Но воспитанная Лив старалась понять и принять эти правила игры, хотя бы из благодарности за гостеприимство.

— Я очень люблю ночное небо, — она с улыбкой повернулась к Джонгу, — хотя, честно говоря, мне не нравится оставаться под ним где-нибудь в поле или в лесу. Там, где нет людей и зданий. Тогда оно не кажется мне уже таким красивым. Пугает.

Джонг подошел совсем близко, облокотился рядом с Лив на массивные перила балкона. Он задумчиво посмотрел на кружащиеся в небе пары звёзд. Словно пытался понять, что в данный момент чувствует Лив. Темнота окутала их тишиной. Откуда-то из мрака балконного входа Лив чувствовала взгляд Маджонга. Он наблюдал за происходящим всё так же угрюмо. И не то, чтобы не доверял. Хмурый парень был расположен к ней, это чувствовалось по Джонгу. Светлый относился к ней с заботливой нежностью, а насколько понимала Лив, ощущения рыцарей Шинга были абсолютно идентичны. Только всё равно Маджонг пугал её.

Отгоняя мрачные мысли, Лив мечтательно вздохнула:

— Но в такое время совсем неплохо подумать о чем-то романтическом. Например, о вечном. О поэзии. О любви.

Напряженная тишина послужила ей ответом. Сначала Лив не заметила, что в воздухе повисло недоумение, затем все-таки, почувствовав себя неловко, встрепенулась:

— Что? Что такое?

Джонг покачал головой.

— Я не понял, о чём неплохо подумать.

— Любовь? Я говорила, подумать о любви... О романтике, поэзии... Люди всегда об этом думают, когда остаются наедине с ночным небом. Я слышала, что это так.

Из темноты раздался уничижительный хмык Маджонга.

— Я не понимаю...

Джонг казался озадаченным. Лив тоже сильно удивилась, потому что ей всегда казалось, что любовь — это то, что должно существовать во всех мирах. В смысле, если и есть что-то по другую сторону цифр, времени, денег и карьеры, то именно чувство, которое вне правил и четкого распорядка, должно связывать миры. Если, конечно, оно существует.

— Когда ты любишь кого-то, становишься с ним одним целым...

Она посмотрела на Джонга-Маджонга и поняла, что вот прямо сейчас это совершенно неактуально.

— Думаешь о нем, и ты уже не одинок...

Опять не то.

— Он может быть до определенного момента самым обыкновенным, но вдруг — бац! — и он кажется тебе самым красивым, самым особенным...

Нет, они совсем её не понимали. Девушка вздохнула, используя самый веский аргумент:

— Чтобы рождались дети...

— Разве для того, чтобы рождались дети, нужно что-то, кроме двух пар хансангов разного пола? — удивительно, но Джонг, говоря о таких вещах, совершенно не смущался. Это прозвучало, как будто он говорил о том, что в кашу очень естественно будет положить кусок масла.

Что ж, Лив оставила свои жалкие попытки. В конце концов, она не была таким уж большим специалистом в любовных делах. И мастером ведения дискуссии тоже не была. Поэтому она просто сказала:

— Ну, да. Больше, в сущности, ничего и не нужно. Две пары хансангов и...

Лив повертела в воздухе рукой, изображая нечто неопределенное:

— И всё.

В общем, как смогла, так и закрыла тему. Чтобы совсем уж сгладить неловкость, быстро произнесла:

— Здешний воздух на удивление приятен и свеж. Собственно, я это хотела сказать. Мне очень здесь хорошо.

И не покривила душой. Ей, в самом деле, было совсем неплохо в этом замке, по которому ходили парами совершенно одинаковые собаки, и все предметы сервировки двоились в глазах. Еду готовила и накрывала на два стола приходящая управляющая Нан-Сунан. Излишне будет даже упоминать о том, что это были две совершенно одинаковые женщины уже довольно преклонного возраста. Она же и принесла два платья для Лив, и никак не могла понять, что девушка имеет в виду, когда говорит, что сможет их носить по очереди. Замкоправительница, единая в двух лицах, все время оглядывалась по сторонам, ища копию Лив, но, конечно, никого не находила.

Несмотря на своё неодобрительное замешательство, Нан-Сунан подогнала платье по фигуре девушки практически без изъянов, и у Лив в гардеробе появилось два совершенно одинаковых, но идеально сидящих на ней наряда.

Она непроизвольным движением поправила кружево на рукавах. Джонг улыбнулся, он заметил этот жест, полный очаровательной и трогательной женственности. Девушка ощутила, что светлый хансанг любуется её беззащитностью.

— Ты расскажешь, почему оказалась одна? Сейчас расскажешь?