ярче, а затем над горизонтом выросли длинные языки пламени.

– Хельвин, а это не деревня?

– Это Олений Двор горит, Хортом клянусь!

– Лех! Живо за подмогой! Остальные за мной...

Перехватив поудобнее копьё, Рохом вслед за волком спрыгнул в овраг, и пригнувшись

побежал туда, где за стволами сосен разливалось тревожное зарево близкого пожара.

Горел мост, ведущий через неглубокий ручей, частокол и высокая бревенчатая башня

за ним.

Угрюмый Фархад бродил у моста, помахивая обнажённым тесаком, на подоспевший дец он

не взглянул.

Перепрыгнув ручей, к гепарду подбежал один из волков.

– Следы...
– выдохнул он, - Много. Ушли дальше, на север. За подмогой отправили, я

проследил. С этими что делать?

Волк указал на дымящиеся ворота частокола.

Рохом заглянул гепарду через плечо.

На распахнутой воротине висели два обезглавленных тела. Приглядевшись внимательнее,

Рохом заметил, что мёртвые головы торчат из их распоротых животов.

– Кто они?

– Лисы...
– проворчал волк, - Дозорные из Рамира.

– Да.
– мрачно кивнул гепард, и повернулся к Рохому, - Ты и Хельвин. Мертвецов снять и

спрятать в лесу. И не болтать! Самох, возвращайтесь в лагерь. Сбор всех новобранцев за

воротами, с припасами на сутки. Оружие в шатре Бурала собрать, выставить охрану и ждать

меня. Всё.

Самох послушно кивнул и исчез. Фархад нахлобучил шлем, махнул волкам и все они

направились на север, в сторону большого зарева.

Барс обернулся к Хельвин. Косуля стояла у ворот и с интересом разглядывала распятых

мертвецов.

– Хорошо прибили.
– она брезгливо ковырнула ногу трупа глефой, - давай снимать, что ли.

Рохом, используя копьё как рычаг, попытался оторвать мёртвое тело от ворот. Отрубленная

лисья голова вывалилась ему под ноги.

– Нашему децу всегда достаётся что-нибудь... забавное...
– ворчала косуля, - то Аргала

пьяного из колодца вытаскивай, то сток в Гнилой ложбине чисти, то это вот... Зараза!

Вторая голова скатилась с пригорка в овраг.

– Я за ней не полезу.

Другого мертвеца они оторвали от воротины вместе с обгоревшим бревном. Наскоро

забросав тела лапником, Рохом и Хельвин направились назад, в Рамир.

– Фархад поди догадался кто их?
– спросил косулю барс.

– Даже Лех наш догадался. Понятно, что местные.

– Что за местные?

– Наёмники с дальних застав часто окрестные деревни трясут, а местные обижаются. Иногда

– как сейчас.

Далеко позади них с грохотом обрушилась горящая вышка, подняв в небо вихрь оранжевых

искр.

– ... а может и не местные, а чужие...
– подумав, закончила косуля, - пошли-ка скорее.

Рамир встретил их огнями и тревогой.

Не смотря на глубокую ночь, в поле, за рвом, горели десятки костров, ставились шатры,

бродили ошалевшие спросонья новобранцы, на которых непрестанно орали децары.

Барс столкнулся с Офаром.

– Рох!
– обрадовался кабарга.

– Все целы?
– Рохом с трудом освободился от его объятий. От кабарги несло бурном, -

Смотри, Каррах узнает...

– А!
– Офар беспечно махнул рукой и почесал клык, - Каррах раньше завтрашнего полудня

не появится. Сам понимаешь, после такой ночи... Пойдём в шатёр. Ризо мясо притащил и

лепёшки.

Большой круглый шатёр из лирговых шкур, стоял на дальнем отворот краю поля. Офар

отбросил тяжёлый кожаный полог и посторонился, пропуская барса в душный багровый

сумрак.

– Рррох!

– Смотри-ка, жив!

– Я думал, пантеры тебя сожрали!

– Назир! Хикмет!
– у дальней стены во весь свой немалый рост поднялся Кабир, - Задницы

пятнистые, а вот и тот, кого вы упустили. Тащите кружку ему!

Ошалевший от свалившегося на него шума, одуряющего запаха мокрой шерсти и дыма, барс

устало плюхнулся на травяную подушку, рядом с Хизагом, взял протянутую одной из гиен

тяжёлую горячую кружку, и только теперь понял, насколько он устал.

Снилась всякая дрянь: грязная посуда, червивое мясо, застывшая лужа крови на