Следом за ним Мерецков вошёл в штаб округа.

–  Хочу посмотреть, Матвей Васильевич, как вы тут с генералом Чибисовым укрепляете округ. Кстати, где командующий?

–  Никандр Евлампиевич убыл к авиаторам. Если он нужен, я могу ему позвонить.

–  Не надо.
– Мерецков сел на стул, снял фуражку.
– Ты, наверное, помнишь, что во время войны с белофиннами я был командующим 7-й армией, а Чибисов возглавлял штаб. Хорошо он работал. Есть у него и чутьё военное... Ты с ним ладишь?

–  Живём душа в душу!
– улыбнулся Захаров.

Мерецков встал, подошёл к карте. Он что-то долго разглядывал на ней, потом обернулся и спросил:

–  Где у тебя находится механизированный корпус генерала Малиновского? Почему-то я его не вижу...

–  Вот его дислокация!
– Захаров показал расположение корпуса на карте.

–  Далековато от границы, - заметил Кирилл Афанасьевич.
– Выведи его поближе к границе и сделай это во время учений. Понял?

–  Сообразил...

–  Как служит у тебя Родион Яковлевич? В Испании он крепко бил франкистов, я восхищался им.

Захаров сказал, что на генерала Малиновского можно положиться, своё дело он знает, люди у него подготовлены.

–  Правда, есть одно «но»...
– Матвей Васильевич замялся.

–  Случилось ЧП?

Захаров повёл плечами, словно сбросил с себя оцепенение, на его простодушном лице появилась улыбка.

–  Никаких ЧП!
– Генерал глубоко вздохнул.
– У Малиновского лишь на бумаге числится мехкорпус, а по сути у него только одна дивизия. Нужны танки, а их пока нет.

–  Да, с танками у нас худо дело, пока промышленность не может дать нам больше, - грустно произнёс Кирилл Афанасьевич.
– Начальник Генштаба Жуков запланировал сформировать до двух десятков мехкорпусов, а танков для них нет. Теперь уже и товарищ Сталин занялся этим вопросом. Сам ты небось видишь, какая заваруха на границе? Всё идёт к тому, что вот-вот грянет гром.

–  У самого на сердце тревожно, - признался Захаров.

Провожая Мерецкова на аэродром, откуда тот собирался вылететь в Москву, Матвей Васильевич, ничуть не смущаясь, спросил, знают ли нарком обороны маршал Тимошенко и товарищ Сталин, как сейчас тревожно на границе.

–  Знают, - горячо ответил Кирилл Афанасьевич.

А чтобы знать больше, они послали меня в приграничные округа. Приеду и изложу им все подробности. Ну а если ты хочешь знать моё мнение, изволь: мы накануне большой войны! Да, Матвей Васильевич, большой! Война с белофиннами - это были цветочки, а нам предстоят ещё ягодки...

Утром Мерецков прибыл в Москву. Майский день выдался тёплым и солнечным, и, пока он ехал на «эмке» в наркомат, ему стало жарко. В кабинете было душно. Кирилл Афанасьевич открыл форточку, чтобы проветрить помещение, и уж потом разделся. Но, прежде чем идти к наркому, он позвонил домой. Трубку взяла жена.

–  Дуняша, привет! Это я, твой Кирюша...

–  Ты в Москве?!
– воскликнула жена.
– Приезжай домой, я так по тебе соскучилась!

–  Не могу, Дуняша. Иду на доклад к наркому. Я только что прилетел из Одессы.

«В Москве вместе с С. К. Тимошенко я побывал у И. В. Сталина, - отмечал Кирилл Афанасьевич, - и рассказал обо всём увиденном. Оба они отнеслись к докладу очень внимательно. В частности, мне было приказано дополнительно проверить состояние авиации, а если удастся - провести боевую тревогу. Я немедленно вылетел в Западный Особый военный округ. Шло последнее предвоенное воскресенье...»

Там Мерецков увидел то, чего увидеть никак не ожидал. По прибытии к авиаторам он объявил боевую тревогу и вместе с командующим военным округом генералом армии Павловым наблюдал, как действуют лётчики, поднимая одну машину за другой в весеннее небо. Учения были в самом разгаре. Вдруг на аэродром, где находились замнаркома и командующий округом, совершил посадку немецкий самолёт. Из него вышли немцы и стали наблюдать за тем, что происходит на военном аэродроме. Мерецкова увиденное едва ли не шокировало.

–  Это что же такое?
– обратился он к Павлову.

Тот, ничуть не смутившись, ответил, что по распоряжению начальника гражданской авиации СССР на этом аэродроме разрешено принимать немецкие пассажирские самолёты. Мерецкова это крайне возмутило, и он спросил Павлова, почему об этом распоряжении тот не проинформировал наркома обороны маршала Тимошенко.

–  Я полагал, что, коль начальник гражданской авиации СССР даёт такое разрешение, значит, он в Москве согласовал этот вопрос с высшим начальством, - ответил Павлов.