– Ну, рассказывай!

– Что рассказывать, товарищ подполковник?

– Ты что, сука, косить вздумал?
– крикнул мне на ухо подполковник и ударил с силой в грудь.

– За что?
– всхлипнул я.

– За то, что из подполковника Гриневича вздумал дурака делать!

– Да я ведь не...

– Ты мне брось глупости выдавать за правду! Сержант Феофилактов мне всё рассказал! Ишь, косарь нашёлся! Ну, ничего! В дисбате посидишь годик-другой - сразу поймёшь, что служить надо, а не Ваньку валять!!!

– Товарищ подполковник, я отхожу после операции. Мне удалили больной зуб!

– Какой зуб? Какая к чертям "операция"? Чтоб ты знал, сынуля, я даже после двух пулевых ранений в живот, полученных в Афганистане в 1991 году, продолжал идти вперёд и нести на своих плечах двух раненых солдат, моих товарищей! А ты, слабак, жалуешься мне на какой-то зубик! Это, сука, не операция, а 15-й грибок в 13-м ряду. Понял меня?

– Ну, так и отпустите меня домой, раз я такой хреновый!

– Нет, Лавренёв! Не в ту контору попал! Мы здесь не отпускаем таких как ты, а делаем из них - настоящих защитников Родины! И попробуй завтра ещё лежать в санчасти! Я лично сгною тебя здесь! Даю слово!

– Есть!
– сердито проговорил я.

На меня откровенно давила вся эта система. Да что там? Меня просто ломали!

– Что "есть"?
– спросил Гриневич, поднеся свои массивные кулаки к моему лицу.

– Есть гнить здесь!

– Ты что, издеваешься, паскуда? Думаешь, у тебя девять жизней? Ну-ну, посмотрим!

С этим подполковник и вышел, громко хлопнув дверью. Теперь во что бы то ни стало нужно добраться до госпиталя, а иначе - конец мне. Поскольку номер у сержанта Сергеева я заранее взял, потому немедля набрал его и попросил как можно скорее отправить меня в город Хмельницкий. Он, в свою очередь, торопливо согласился. Я давно разгадал его логику: соблюдая нейтральность, избавляться от нерадивых солдат наподобие меня. Мне кажется, что молодец он. Но, вот что не давало мне покоя: представьте только, каким оказался младший сержант Феофилактов... Продажная скотина! А кто тогда я? В очередной раз доверился и получил нож в спину!

В тот же день, меня ждала ещё одна встреча.

– Товарищ старший лейтенант!
– я немедля подскочил с постели.

– Лавренёв! Собирайся! Мы едем!

– Куда?
– удивлённо захлопал глазами я.

– Ну, ты ж косить собрался?! Вот и поехали в военный госпиталь.

Я поспешно оделся (так быстро я не одевался даже после фразы "Рота, подъём!"). Судя по осведомлённости старлея, можно предположить, что язык Феофилактова длиннее тёщиного.

Итак, в город Хмельницкий мы с Казистым ехали на поезде, в плацкартном вагоне. Режим "Всё включено" работал только в кабине у машиниста.

Старлей купил мне чай и сел напротив меня.

– Ну, Лавренёв. Расскажи, что будешь дальше делать?

– А что делать? Вылечусь в госпитале, ну а дальше посмотрим.

– А что смотреть? Служить надо!

– Ясно!
– заключил я, упёршись в окно, как только раскусил суть диалога.

Мелькали столетние деревья и молоденькие сосны. Огромный лес, заснеженные ветки. Романтика. Но только не в той ситуации, в которой я оказался.

Казистый заметил моё нежелание общаться и также глянул в окно. Интересно, на что он обратил тогда внимание.

– Рядовой, ошибочно думать, что через госпиталь ты, в самом деле, сможешь комиссоваться.

– Ну, и почему же?

– Там ведь не дураки сидят. Так что можешь не сидеть в пребывании утерянной хромосомы!

– Спасибо за чай!
– стиснув зубы, я направился к туалету.

– Э! Ты куда намылился? Дезертировать решил?

– Не здесь и не сейчас!

После этого я и вышел. Ну а всё остальное время, проведённое в пути вместе со старлеем, я молчал и не изрёк ни слова.

Глава VIII: "Госпиталь"

Уже в 14 часов я шагал по огромной территории военного госпиталя.

По живописным дорожкам медленно ходили отрешённые люди. Они выглядели странно: задумчивые и замкнутые, прогуливаясь по улице в шаблонных ворсяных плащах светло-коричневого цвета с желтоватым оттенком.

"Что с ними там делают?" - сразу промелькнула мысль.

В "Регистратуру" меня очень быстро оформили, и молоденькая медсестричка провела на четвёртый этаж, в 58-ю палату.

Знаете, наблюдать за следами ремонта в госпитале было равносильно созерцанию годовых колец старого дерева. Первый этаж сделан по последнему слову high-tack, второй этаж выдавал в себе сделанный ремонт лишь благодаря дорогой плитке на полу и поставленными пластиковыми окнами, третий этаж и вовсе отражал жизнь этого госпиталя в 80-х годах, ну а четвёртый, на котором я и остановился, вообще не дотягивал до 80-х.

– Лавренёв, располагайся на свободной койке, я принесу тебе твою форму, - мило улыбнулась медсестра и отправилась снова на первый этаж.

Четвёртый этаж считался "Терапевтическим отделением". Об этом гласила огромная синяя вывеска, что встречала каждого уже на лестнице.

Зайдя в 58-ю палату, я беспокойно огляделся.

– Ну и что это за чёрт?
– услышал я в свою сторону.

С кровати встал паренёк плотного телосложения, кинув на тумбочку газету, и вышел из палаты.

– Маруся! Ну, что это такое?
– заорал он где-то в коридоре.
– Я же просил, - не в нашу палату! Ну, что было не понятно?!!