– Двадцать пять рублей аванса, десять на

расходы. И чтобы меня без правки печатали. А то

написал я как-то отчёт в «Киевский листок», так

49

его там переиначили, так всё переврали... Мне

даже людям в глаза смотреть совестно было.

– Так у тебя и совесть имеется? Так, что же

она тебе не подсказала, что врать нехорошо?

– Это вы о чём?

– А вот о чём! - Малинин отвесил ему

оплеуху. - Ты кому баки забиваешь, мазурик?!

Кому бороду шьёшь?!...

– Недолговечна слава, Лёша, - вздохнул

Малинин. - Всего полгода, как от сыска мы

отошли. А московские мазурики уже забыли нас.

Обидно, право.

– Спешу тебя обрадовать, - засмеялся

Лавровский.
– У нас с тобой появилась блестящая

возможность напомнить им о себе. К тому же это

не мазурик, а «жорж». И скорее всего не

московский, а петербургский.

Он подробно рассказал другу обо всём,

начиная со встречи с Колюбакиным. Умолчал

только о том, что завтра идёт с барышней в театр.

Как-то не принято было у них хвастаться своими

амурными делами.

– Не одобряешь, что я во всё это ввязался?

– Господь с тобой, Лёша! Ты ведь знаешь

как я отношусь ко всякой сволочи, которая возле

бегов крутится и ради денег на любую подлость

пойти готова. Мне другое не нравится. Больно уж

безнадежное дело. Отыскать этих прохвостов

одно и то же, что иголку в стогу сена найти.

50

– А вот в этом, друг мой, ты заблуждаешься.

Похоже один из них только что к нам сам

приходил. Дай мне статейку, которую этот

самозванец принёс.

«Заметки

провинциального

наездника»

были написаны тем же самым мелким

каллиграфическим подчерком, что и «По мнению

знаменитости». Читателя ненавязчиво подводили

к мысли: в воскресенье надо ставить не на Витязя,

совершенно случайно выигравшего Большой

Императорский приз, а на Зиму.

– Да, поторопился я этого прохвоста из

редакции вышибить, - вздохнул Малинин.

– Никуда он от нас не денется, - успокоил

его Лавровский.
– Я номер извозчика запомнил. А

вот с восьмой полосой, друг мой, дело плохо.

Номер Фёдоровым уже подписан, мы ни единой

строчки добавить не можем.

– Но, что же делать, Лёша? Полоса

смотрится отвратительно.

–

Дай-ка гляну... Ничего страшного.

Разобьём текст на шпоны, переверстаем, поставим

какую-нибудь виньетку покрупнее...

Глава 6

СЕДОЙ БАРИН

Извозчики,

стоящие

на

площади

у

Брестского вокзала, Семёну Гирину обрадовались.

Уважали они его. Ещё бы! Совсем недавно был

таким же как они сами. А теперь на тысячном

51

рысаке раскатывает, конторой в спортивном

журнале заведует, репортёрствует, к уважаемым

людям вхож. А не зазнался! Всегда лошадку

подскажет на которую поставить одно и то же, что

деньги в солидный банк положить. В случае чего

и заступиться может. Весной помог он им

избавиться от совсем зарвавшегося Быка. Тот,

сговорившись с околоточным надзирателем и

помощником начальника пассажирской станции,

вздумал обложить извозчиков податью. Об этой

неприглядной для полиции и железнодорожного

начальства

истории

Гирин

написал

в

пастуховский листок. Всего пять строчек

появились в «Советах и ответах». Но и этого

вполне хватило, чтобы помощника быстренько

перевели, не то в Можайск, не то в Дорогобуж, а

старого околоточного турнули из полиции. Новый

набил Быку морду и строго-настрого запретил

появляться на своей земле.

– Не обижают больше нашего брата? -

спросил Семён у Нефёда Круглова, которого все

местные извозчики признавали за старшего.

–

Не...

Новый

околоточный

мужик