начальства.

– Нет. А вот Колюбакин на тебя зол.

– Ничего, я свою оплошность исправлю. В

завтрашнем номере такой «гвоздь» даём, что и

Александр Васильевич сердиться перестанет, и

его сиятельство похвалит.

Начался четвёртый заезд. Внимание всех

было

приковано

к

беговому

кругу.

181

Воспользовавшись этим, Алексей подошёл к

Елене Евсеевне и тихо сказал:

– Леночка, к пяти часам вы не успеете

вернуться домой. Поедемте в «Эрмитаж» прямо с

бегов.

– Нет, - ответила она. - Никуда я с вами не

поеду.

– Не поедете? - переспросил он, решив, что

ослышался.

– Не поеду.

– Но почему?

– Я думала, вы порядочный человек, а вы...

вы... Водите к себе в редакцию проституток с

Грачёвки, по городу с ними раскатываете.

– Послушайте, Лена...

– И слушать не хочу!

– Не будьте столь жестоки. Репортёру, а тем

более частному сыщику, приходится общаться с

разными людьми...

– Хорошо. Когда-нибудь, в другой раз, я

может быть и соглашусь выслушать ваши

объяснения. Но сегодня я на вас очень сердита.

Резко развернувшись, Лавровский вышел из

ложи. На лестнице его догнала Соколиха:

–

Подождите,

Алексей

Васильевич.

Наверное вы подумали, что это я рассказала

Лене...

– А кто же ещё?! Больше некому.

– Какой вы ещё наивный, хоть и считаетесь

одним из лучших московских репортёров.

182

Впрочем все влюблённые слепы... Лена совсем не

такая как вам кажется. Она, мягко говоря, любит

крутить хвостом. Её жених был в отлучке, вот она

и надумала приятно провести вечер с вами. А

сегодня

утром

он

неожиданно

вернулся.

Благовидный повод для отказа женщина всегда

найти сумеет.

– А откуда она узнала про проститутку с

Грачёвки?

– Из статьи, которая будет напечатана завтра

в «Новостях дня». Наш новый репортёр разведал

все подробности розыска и задержания «Чёрной

банды».

– Это кто же у вас такой ловкий выискался?

– удивился Лавровский.

– Влас Дорошевич, - сказала Соколиха. И с

гордостью добавила.
– Мой сын.

К пятому, последнему в этот день, заезду

бега заметно опустели. Публика больше не

осаждала буфеты и кассы тотализатора. Возле

одной из них в одиночестве стояла давешняя

барышня, приехавшая на ипподром с чиновником

телеграфного ведомства. Вертя в руках рубль она

то делала шаг к кассе, то останавливалась.

Понятно, подумал Алексей, последний

рублишка. И сыграть хочется, и боится, что

пешком домой возвращаться придётся. А её

кавалеры, судя по всему, разбежались.

К барышне подошёл «жучок» Кузя:

183

– Могу подсказать надёжную лошадку.

Беспроигрышную.

– Подскажите, - наивно, сказала она.

– За просто так? Не получится. Четвёртая

часть выигрыша моя. Здесь так принято.

– Хорошо.

– Ставьте на 3-й нумер.

Под 3-м номером в пятом заезде бежал

Енот, самая слабая лошадь в этой компании.

Прийти первым он просто не мог.

– Поставить на Енота, одно и то же, что

деньги в банк положить, - продолжал дурить

голову барышне Кузя.

– Енот? Какое странное имя для лошади, -

улыбнулась она. - Бегут Стрелец, Опричник и

вдруг Енот.

– А вы на имя не смотрите. Опричник на

второй версте встанет. Стрелец мог бы выиграть,

да Сашка Сорокин не поедет. Ему за это

четвертную дали. Жулик он, это на бегах всем

известно.

Таких разговоров Алексей не любил. Одно

дело, просто дурить публику и, совсем другое,

рассказывать враки про порядочных людей. Он

решительно шагнул к «жучку»:

– Так, говоришь, Сорокину денег дали?

– Дали, само собой, дали.

– А тебе?

– А мне-то за что?