— Ну да, я — трус, — виновато сказал он вместо приветствия.

Я понимала его. И если осуждала, то только чуть-чуть, в самой глубине души.

— Я тоже, — призналась.

Мы немного помолчали, каждый сожалея о своей индивидуальной трусости.

— Что нового? — уже совсем глупо спросил меня Олег, указывая на гостевой уголок. Магазин был пуст, и мы прошли туда и сели на кресла. Я хмыкнула неопределенно и ответила:

— Не хуже, и не лучше. Я ходила к психиатру. Сказал «бред ревности», «алкоголизм», «психопатия». Вернее, подтвердил, что Влад лечился, и ему уже ставили диагнозы. По-моему, его пыталась привести в себя бывшая жена. Я хотела встретиться с ней, или хоть как-то связаться, но не могу найти. Честно говоря, вообще не знаю ни её имени, ни фамилии, ни как она выглядит.

— Влад не упоминал?

— Никогда. Только начинал грубо ругаться, стоило мне завести разговор об этой женщине. Впрочем, у меня одна просьба к тебе.

Олег напрягся опять. Я почувствовала себя бациллой, вторгающейся в пока ещё здоровый организм.

— Не бойся, с Генрихом тебе не нужно встречаться. Просто подержи у себя некоторые мои вещи. Я буду приносить всего понемножку, а когда решу уйти, заберу все у тебя.

Мне показалось, что букинист выдохнул с облегчением.

— Конечно, без вопросов. И куда ты? — спросил Олег, но осекся. Во-первых, судя по всему, ему было не так уж и важно, куда я денусь, только бы подальше со своими проблемами от его выстраданного мира. А во-вторых....

— Не знаю ещё, — тихо сказала я. И это было правдой, и было тем самым «во-вторых».

Мы замолчали. Я машинально водила глазами по корочкам книг, которые были у меня перед глазами, перечитывая названия. Мне очень хотелось увидеть в них какое-нибудь хорошее предзнаменование. Но глаза мои цепляли только безмятежные и нейтральные названия сказок. «Три повести о Малыше и Карлсоне», «Сказание о Ходже Насрединне», «Мафин и его веселые друзья».... Что они могли сказать мне о правильности принятого мной решения? Это был совершенно иной мир, мир уже не моего детства, в котором осталось все, что я так любила.

— А ещё скажи, — я с трудом оторвала взгляд от ярких корочек, мерное созерцание которых вводило меня в некоторое подобие транса. — Как ты встретился с .... Демонами?

Наконец-то я смогла произнести это слово. И в этот момент я упала в бездну окончательно и бесповоротно. Вернее, я наконец-то сама себе сказала, что нахожусь именно в преисподней, а все «кажется» и «не может быть» уже больше не сработают. Точки над «И» были расставлены.

— Мама.....

Тихо сказал Олег после паузы. И сглотнул ком, который словно стал у него поперек горла.

— Я знал с раннего детства. Тогда же научился и убегать.

Мне стало очень жалко его.

— Да, только убегать, — повторил Олег с невероятной грустью и нежностью в голосе. — Тогда я придумал этот треугольник. Зарывался в тонны книг, пытаясь найти объяснение, почему самый близкий человек на свете становится вдруг чужим и страшным.

— Твоя мама....

— Наркоманка. — Олег даже не запнулся на этом слове. — Была. Она давно умерла. Когда мне было четырнадцать. В ней поселилась Тайша. Блудливая тварь.

— А разве демоны поселяются в женщин?

— Гораздо реже.... Почти никогда.

Он неожиданно грязно выругался. И отвел глаза, переживая то, что никогда не сможет забыть. Теперь я чувствовала его, как никогда раньше. Олег опять вздохнул виновато.

— Лиза, я не смогу помочь тебе.

— Я знаю.

— Научился только убегать и прятаться. В старых книгах я нашел главное для себя. Покой. Безразличие. Охранные грамоты. Они меня просто спасают. Демоны являются иногда сюда, потому что чувствуют меня. Я для них надкушенное, но ещё вполне съедобное яблоко.

— То есть, на тебе метка жертвы? — догадалась я.

— На тебе теперь тоже. — Он поднял на меня свои грустные глаза. — Я не знаю, кто сможет противостоять демонам. Так же мне неизвестно, почему и откуда они приходят к тому или иному человеку. Знаю только, что рядом с ними не выжить. Демон из моей матери сожрал моего отца. Отец очень любил маму, и не мог сопротивляться тому, кто поселился в ней. Демоны используют любовь.

— Это же.... — Я задохнулась от негодования. — Это подло! Это против правил!

— О каких правилах ты говоришь? — покачал головой мой мудрый и трусливый собеседник. — Человеческие и демонические правила — это совершенно разные вещи. С их точки зрения, все очень логично и закономерно. Может, даже морально, я не знаю демонического кодекса чести. Они же не захватывают землю. Демоны просто заходят в того, кто готов их принять. Я понял одну простую вещь: просто так они не овладевают человеком. Самая большая трагедия даже не в том, что демоны в ком-то поселяются. Не знаю, что чувствует одержимый, но, как мне кажется, больше всего страдают близкие, которые становятся пищей. Вот это уже, действительно, невозможно печально. Они-то уж точно ни в чем не виноваты. И погибают, чаще всего так и не понимая, что случилось.