мы все это своими очами? Ухабистый лежит у нас шлях впереди, Кузьмич.

Перейдя улицу, густо заросшую подорожником и вечной спутницей

запустения -- дымчатой лебедой, или "цыганкой", как ее именовали в этих

местах, Пинчук и Кузьмич приблизились к полуразрушенной мазанке. Перед тем

туда юркнул зачем-то Сенька Ванин. Войдя в помещение, Пинчук увидел его

мирно беседующим с поваром Михаилом Лачугой. На снятой с крючьев двери, при

входе в мазанку, сушились на солнце галушки.

В самой мазанке на большой треноге лежал черный котел, вывороченный

Лачугой из каменки разрушенной бани. Котел и сам повар не блистали чистотой.

Это возмутило Пинчука.

– - Що ж ты сидишь?!
– - закричал он на опешившего Михаила.
– - Подывись,

якый в тэбэ котел! Свиней тильки кормить с цього котла. Дэ твий халат?..

Кузьмич опасливо озирался по сторонам, чувствуя и свою вину в этом

деле: ведь хозяйство-то роты было последнее время в его руках.

– - Я говорил ему на сей счет, -- оправдывался он, гневно посматривая на

помрачневшего Лачугу.
– - Да в разум не берет мои слова. Ты, говорит, мне не

указ. Побывал у генерала, так теперь думает, что уж и сам генерал.

Михаил молча и недобро скалил свой щербатый рот, прощупывая нового

старшину мутноватым взглядом.

– - Не нравлюсь, ищите другого. Я с этим котлом всю хребтину поломал, --

проговорил он.

– - Жалко, що ты голову свою дурацьку не зломав! Ты у мэнэ гляди. А то

таке лекарство пропышу, що вик памятать будэш!

– - Не стращай!

– - А я и не стращаю. Вернусь, проверю. И щоб усе чысто було! Зрозумило?

– - Понятно, -- вяло ответил повар.

– - А ты тэж марш звидциля, ничого дурака валять!
– - бросил старшина

Сеньке и вышел вместе с Кузьмичом во двор.

В мазанке некоторое время стояло неловкое молчание.

– - Что он на меня?
– - кивнул лобастой головой Лачуга в сторону двери.

– - Тож мне начальник великий объявился. Видали мы таких!

– - Нет, ты с ним поосторожней, Миша, -- совершенно серьезно посоветовал

Сенька.
– - Пинчук -- человек крутой и строгий. Беспорядков не терпит. Чуть

заметил что -- и беда!.. Недаром председателем колхоза был! Этот враз научит

уму-разуму...

Рассказывая об этом, Ванин не скрывал и собственной боязни перед

Пинчуком.

– - А вообще-то он очень правильный человек. Зря ругать не станет. А уж

коли провинился, пеняй на себя: спуску не даст. Лучшего старшину не сыскать

на всем белом свете.

– - Что ты мне его расхваливаешь, как красну девку, -- свистя сквозь

щербатые зубы, заметил Михаил.
– - Сам вижу, что за птица. Заест.

– - А ты делай все хорошо, и не заест. Почему от генерала-то ушел?

– - По своей воле.

– - Сам, значит?

– - Сам.

– - Хо? Сам! -- Ванин захохотал.-- Милый ты мой, хоть бы врать-то

научился. Иди ко мне на курсы, за неделю академиком в этом деле будешь...

Это, брат, ты от меня так легко можешь уйти, а не от генерала. Правда, хоть

я и ефрейтор, но до генерала мне еще далековато...

– - Не понял ты меня, Семен, -- обиделся Лачуга. -- Отпустил меня

генерал. Я сам попросился у него в разведку. Хотел разведчиком быть, а тут

опять с котлом пришлось возиться.

– - Ах вон оно что!.. Ну ничего, Миша, не горюй. Кормить разведчиков --

тоже большое дело. Дай-ка лучше закурить.

– - Некурящий я.

Сеньку осенила какая-то новая мысль.

– - Некурящий? -- притворно удивился он.
– - Да как же это ты? Не

понимаю. Я вот, например, подыхаю без курева. Выдадут на неделю, а я за один

день все искурю. А потом хожу, щелкаю зубами, как голодная дворняжка, да

покурить спрашиваю. Впору хоть вой...

С присущей ему сообразительностью Семен сразу же оценил обстановку.

Если вести себя по-хорошему с этим поваром, думал он, то можно получить от

него не только привилегию в смысле котлового довольствия, но и положенную

ему порцию махорки. Оттого-то Ванин и подобрел так быстро.