– - Тебе пора уже к котлу вставать, -- услужливо заговорил он.
– - Может,

помочь дровишек наколоть? Это я мигом.

– - Не надо. Я сам.

Сенька в душе выругал недогадливого кулинара, но все же надеялся, что

его слова произведут необходимое воздействие на некурящего повара.

Ванин взял топор и вышел из мазанки. Остановился, хищно кося глаз на

курицу, мирно рывшуюся в мусоре и что-то там выклевывавшую. Затем нагнулся,

взял полено и поставил его на попа. Взмахнул топором и опустил его на...

голову курицы.

– - Что ты наделал?
– - в ужасе заорал Лачуга.-- Это ж хозяйская курица!

– - Неужели? Ай-ай-ай!
– - притворно заахал Семен.-- Ну, так поскорее ее

в котел -- и концы в воду!

– - Вот набить бы тебе самому "котел", тогда б ты знал, как совать свой

нос...

– - Ну-ну, ты полегче! А то остальные зубы повыбью!

В дверях мазанки появился молодой разведчик Алеша Мальцев. Запыхавшись,

он сказал:

– - Товарищ ефрейтор, к командиру роты.

Сенька оглянулся, досадуя на то, что не удалось довести дело до конца.

– - Ну, пошли.

Мальцев перепутал: Ванина вызывал не командир роты, а старшина Пинчук,

нашедший для разведчика какую-то работу.

4

Марченко же сидел у себя в хате и выколачивал о стол разноцветный

мундштук, ожидая, когда к нему явятся с докладом Пинчук и Кузьмич. Те вскоре

пришли,

– - Докладывайте, -- приказал лейтенант, не прекращая своего занятия.

Это не понравилось Пинчуку, и он громко обратился к командиру:

– - Товарищ лейтенант, разрешите докладать!

– - Что кричишь? Я не глухой. Сказал же -- докладывайте.

– - Так я хотел по всей хворме.

– - После войны -- по всей форме. А сейчас не до этого.

Марченко вдруг легко вскочил на лавку и, быстро обернувшись, присел на

подоконник. Тонкий и сухой, стремительный, он как-то весь подался вперед,

будто готовился к прыжку. Из-под тонких броней поблескивали глубоко

посаженные каштанового цвета глаза.

– - Ну, я слушаю.

Кузьмич и Пинчук доложили: первый -- о сдаче, а второй -- о приеме

имущества.

Выслушав доклад, лейтенант приказал прислать к нему Акима.

Пинчук с видимой неохотой уходил из хаты. Он надеялся, что командир

роты поинтересуется, как у него, старшины, обстоят дела, что его волнует и

прочее. Но ничего этого не случилось. Кровно обиженный, Пинчук все же

проговорил:

– - Время, мабуть, у него нэмае.

Встретив Акима на улице, старшина холодно передал приказание:

– - Командир вызывав.

Аким удивленно посмотрел на Пинчука, хотел о чем-то спросить, но тот

быстро прошел мимо.

– - Писарем хочу тебя поставить, -- сказал Марченко, когда Аким появился

в хате.
– - Как ты на это?..

Аким внимательно посмотрел на офицера, будто видел его впервые.

– - Как же?
– - повторил Марченко свой вопрос.

– - Я бы попросил, товарищ лейтенант, не назначать меня писарем.
– - Аким

еще внимательнее, с каким-то беспокойным любопытством рассматривал командира

и только теперь увидел, как был красив их лейтенант.
– - Не хочу я быть

канцеляристом.

– - Почему?
– - Марченко соскочил с подоконника, мягкой походкой старого

разведчика приблизился к высокому сутуловатому солдату.
– - Почему?

– - Хочу воевать.

– - Воевать всем хочется, -- заметил недовольный Марченко. -- А мне

писарь нужен.
– - Помолчав, он примирительно спросил: -- Кого бы вы могли

порекомендовать?

– - Не знаю, товарищ лейтенант. Вряд ли кто захочет стать писарем.

Особенно сейчас, когда готовится такое...

– - Знаю. Ну что ж, идите!

На улице шел дождь. Крупные, как картечины, капли подпрыгивали на

дороге, косо резали горькие лопухи. Солнце еще не было закрыто тучами, и

оттого дождь казался совсем нестрашным. Не хотелось прятаться от него,

бежать под крышу. С востока, описав тысячемильную дугу, шагнул до самого

дальнего запада спектр огромной радуги.