Раньше я просто жил. Да, случались паршивые периоды, у кого их нет? Но обычно все списывалось на плохую погоду, на козлов, которые меня окружают. А когда Вовка умер, я сам превратился в источник бедствия. Мое горе, моя боль – они не зависели от природы или прохожих. Они заставляли этот дурацкий механизм внутри головы и сердца трещать, сбиваться и заедать. И я знал это, я мог нарисовать всю схему, каждое звено… - Никитский замолк. Потом как-то передернулся и продолжил: - Нам их не победить, вот каков ответ.

– О, что тут у нас? – в комнату вполз, щурясь от яркого света, Юрка. – Порция утреннего позитива? Как там наш подопечный?

– Без изменений, - я встала, уступая место за компьютером Бурову. – Ладно, мальчики, пошла я спать. Пост сдал!

– Пост… твою мать! Что за фигня?

Черно-белая картинка на экране стала просто черной.

– Может, сигнал пропал? – предположила я.

– Нет, появилась бы надпись. Нет, кажется, камера сдохла, - ответил Алексей.

 Тем временем Буров продолжал ругаться сквозь зубы и хаотично стучать по клавиатуре. Что касается высоких и средних технологий, тут Юрка был почти полным профаном. Следующей его жертвой стала мышка, которую друг нещадно излупил о столешницу. Естественно, это не принесло никаких результатов, кроме того, что теперь к черному экрану прибавился зависающий на месте указатель.

– Да твою… - исчерпав все нехорошие слова, начал Буров по второму кругу.

– Тише, тише!
– Вовремя появившийся Ярослав не дал свершиться окончательному убийству компьютера. – Это не сигнал. И не камера. Видишь, число и дату внизу? Все отображено правильно. Похоже, в камере вырубился свет. Где Зи?

– Рядом с нашей спальней. Ждет, пока Машка марафет наведет. Уже достала по часу в ванне проводить. Один черт, в этой темноте ничего не видать. Вот скажите, на кой она краситься, а? Просто зверство какое-то, - мрачно проворчал Буров.

– Ну, женщина в любой ситуации остается женщиной, - последовал довольно размытый ответ от Ярослава.

Я решила промолчать. Но знала: суть не в том. Мы все продолжали совершать свои ежедневные ритуалы. Маша красилась, Ярослав варил кофе, сам Юрка начинал утро с пробежки по лестнице. Пролет вниз, потом вверх, и так несколько раз. Он говорил, что делает это для поддержания формы, а то мышцы атрофируются. Но зачем для этого надевать спортивный костюм? Привыкший каждое утро бегать, Буров продолжал цепляться за привычное. Потому что пока ты пьешь по утрам кофе, или бегаешь, или красишься, на короткое время появляется ощущение незыблемости, неразрушимости самой жизни.

В подвале висел дым и воняло жженым пластиком. Я закашлялась, пытаясь нащупать выключатель, но ничего не произошло. Щелкнул один из фонариков, потом второй. Без них мы предпочитали не ходить. В холодном, слегка голубоватом свете нам предстало фантасмогорическое зрелище: голые кирпичные стены подвала, кучи строительного мусора, мешки со старыми вещами, и посреди этого – бросающий блики зеркальный куб, словно парящий в воздухе. Я не удержалась от смешка. Подвал выглядел как декорации к фантастическому фильму и оттого, почему-то, производил большее впечатление, чем стоящий рядом трехглазый кабет под два метра ростом.

Пришельцы? Темные твари, высасывающие душу? Ох, ребята, да это у нас в порядке вещей! А вот такое вы нигде не увидите. Разве только в самых извращенных кошмарах.

Судя по замершим друзьям, они тоже были под впечатлением. Маша незаметно (как ей казалось), ущипнула себя за руку. И, конечно же, не проснулась. Нет, это не в наших механизмах. И вколотить на место перекосившуюся деталь с помощью «Новопассита» или старой доброй валерьянки не получится. От этого становилось страшно, но и легче. Удивительно, как человек может одновременно переживать столь противоположные чувства, и при этом не разорваться пополам.

Ярослав кинулся вперед, костеря на чем свет стоит челябинскую фирму «ДомСтрой» [1]с их гнилыми кабелями, не выдержавшими-таки возложенной на них нагрузки. Потянулся было к розетке, но Юрка вовремя заорал:

– Идиот, надо обесточить! Кира, не стой столбом, беги к щитку!

Повтора приказа не понадобилось. Я стремглав взбежала наверх, потом прочь из дома. Меня-то пожиратели в свои жертвы не намечали. Во дворе было ослепительно светло. В нос шибануло свежестью, запахом цветов и неба. На какое-то мгновение я просто остановилась, пытаясь то ли раствориться в этом буйстве молодого лета, то ли, наоборот, впитать его в себя. Казалось, стоило задержаться, замереть хоть на долю секунды дольше, и весь мир просто выцвел бы, отдав мне все свои цвета и ароматы. Пожалев остальных людей, я кинулась дальше, резко откидывая дверцу распределительного щитка.

Когда я вернулась, в подвале кипел жаркий спор:

– А я тебе говорил, что надо было брать провода потолще, - возмущался Юра. – Е-мое… да тут, по ходу, вся система изжарилась!

– Во-первых, не ты, а тот парень из «ДомСтроя». И при чем здесь толщина? – вспылил Шершнев.

– Ты что, в школе физику не учил? Закон Ома хоть знаешь?

Голоса становились все громче и раздраженнее, только вот проку от воплей было не много. Оба мужчины, как члены африканского племени скакали вокруг куба, но ничего существенного предложить не могли.