Ящик? Эвмел замер, затаив дыхание.

Заговорил Луций. Долго, чуть слышно. Как атлант ни старался, он не мог понять ни одной фразы. Старик ответил ему взволнованно, громогласно:

– Но послушайте! Это ведь все-таки моя добыча. Мне не нужны награды Октавиана! Я всего лишь хочу узнать...
– Луций ответил коротко, оборвав его на полуслове.

– Нет, я не согласен!
– Анаксагорас бросился к выходу. Эвмел едва успел отпрянуть в закуток напротив. Мыслитель распахнул дверь и стремительными шагами направился к лестнице. Следом тихо и задумчиво вышел Луций.

Вот он, случай! Эвмел нырнул в помещение. Быстро окинул комнату взглядом. Несколько полок с свитками, старые документы. Широкая тумба, кровать. Стол из вяза. На столе чаша с фруктами, кувшин вина.

И до боли знакомый темный деревянный ларец.

Он знал, что внутри - небольшая шкатулка из аврихалька с черно-белым циферблатом. И серебряной стрелкой, лежащей ровно посередине.

Сердце заколотилось сильнее, в груди что-то щелкнуло.

Взять? Забрать? Свое, принадлежащее по праву. Но их всего двое - Эврифея не в счет. За бортом начинается шторм. Они не смогут выбраться с Оресом в такую непогоду.

Или...

Будет ли еще такая возможность? Когда? Когда корабль приплывет в Миср? Судя по тому, что Анаксагорас называл их своей добычей - вряд ли. Их ждет незавидная участь пленников, а если ларец откроется - то и рабов. В лучшем случае.

Если Луций не прикажет выкинуть их отрубленные головы в реку. В том, что спутник старика способен и не на такое, Эвмел отчего-то и не сомневался. Достаточно вспомнить серые, водянистые глаза.

Схватив ящичек и спрятав его под плащ, он быстрым шагом вышел.

К себе. Одеться потеплее, взять немного еды.

Теперь - к Тарту и Эврифее.

Зеленые от качки молодые люди были у себя в комнате. Бледная Эврифея лежала на кровати, свернувшись в калачик и укрывшись шелковым покрывалом. Тартес сидел за столом, уронив голову на руки.

– За мной, - приказал старший брат.

Тарт поднял лицо. По его виду было ясно, что атланта сейчас стошнит.

– Куда?
– простонал он.

– Нам надо быстро покинуть корабль, - Эвмел хватал нужные вещи.
– Оденьтесь получше.

Эврифея открыла глаза.

– Там шторм, - уставился на брата Тартес.
– Как мы покинем корабль в шторм? Ты в своем уме, брат?

Эвмел почувствовал, как волна непрошеной злости поднимается где-то глубоко внутри. Он ничего не сказал - девушка, перехватив его взгляд, вскочила, и, превозмогая слабость, кинулась одеваться.

Царь вышел в коридор. Никого не было. Будем надеяться, что Луций и Анаксагорас еще не хватились пропажи.

Эврифея распахнула дверь, придерживая шатающегося супруга. Тартес что-то ворчал себе под нос. Эвмел не обратил на него внимания.

Теперь - туда, где лодки.

Маленькое суденышко нашлось быстро, как и несколько весел. Хотя в такую бурю весла вряд ли им понадобятся.

Самое трудное оказалось спуститься на воду. Волны захлестывали борт корабля даже с подветренной стороны. Эврифея помогла Эвмелу, сев в раскачивавшееся изо всех сил судно. Вдвоем они затащили туда и Тарта.

Шлюпку кидало из стороны в сторону. Набросившийся ветер швырял её по воде, как бесполезную игрушку. В беспросветном небе гулко грохотал гром, соленые брызги летели на деревянное дно. Когда они отдалились на приличное расстояние, Эвмел посмотрел назад. Издалека было видно, как на палубе мечутся люди.

Черная прямая фигура в плаще, точно каменная, стояла на носу и смотрела им вслед.

Царь вздрогнул, ощутив на себе пристальный, ненавидящий взгляд.

Почти всю дорогу Никита не сомкнул глаз. Прежде приятный, однообразный стук колес теперь будоражил воображение.

Он вздрагивал при появлении проводников, вздрагивал, если кто-нибудь обращался к нему с вопросом. Ощущение, что вот-вот в вагон зайдут милиционеры, чтобы надеть на его запястья наручники, не покидало юношу.