– Сеньора, вы всегда красивая и прибранная.

Служанка-мулатка не обманывала. Как всегда, сеньора Д'Отремон была безупречна. Изящное белое платье, украшенное широкими кружевами, шелковые чулки, туфли с каблуком по моде Людовика XV и изысканные украшения, с которыми она могла появиться в любом высшем обществе своей родины. Однако она находилась в большом доме, центре плантаций Кампо Реаль, огромном и величественном, с просторными роскошными комнатами, большими светильниками и блестящими, как зеркала, полами; роскошном, величественном доме с венецианскими зеркалами и позолоченными подзеркальниками, доме, который казался устаревшим в сердце этого американского острова, тропического и дикого; достойный дом для этой хрупкой дамы, которая шагала по чистому паркету, одной рукой опираясь на руку любимой служанки, а другую положив на голову единственного сына, так удивительно похожего на нее.

– Вот и папа! – закричал мальчик, радостно оторвавшись от нее. Он побежал навстречу всаднику, который остановился у парадного входа и соскочил с лошади. Он бросил вожжи дюжине слуг, подбежавших обслужить и поприветствовать его. Из полумрака просторной веранды София Д'Отремон созерцала влюбленными и ревнивыми глазами мужественную фигуру, гордую и стройную, перед которой все преклонялись, потому что хозяин Кампо Реаль был властителем этой земли.

– Ты привез мне карманные часы, папа?

– Нет, сынок. У меня не было времени их отыскать.

– А разноцветную шкатулку? А струны для моей мандолины?

– Сожалею, но в этой поездке у меня не было на это времени.

– Франсиско… – тихо произнесла София, приближаясь к мужу.

– София, как ты? – спросил Д'Отремон ласково и нежно.

– Как всегда. Забудем о моих недугах. Почему ты так рано вернулся? Мы тебя еще не ждали.

– Надеюсь, ты не огорчилась скорым приездом, – весело ответил Д'Отремон.

– Огорчилась? Что ты говоришь! Это радостная неожиданность, но все-таки неожиданность. Что же случилось? Не прибыл фрегат, который вы ожидали? Отменили все праздники в честь маршала Понмерси? Или ты сам его привез?

– О, нет, нет! Я даже не видел маршала Понмерси.

– Что случилось? Какое-то несчастье? Последнее время погода была ужасной.

– Нет никакого несчастья. Фрегат благополучно вошел в порт, и скорее всего торжества отмечают.

– Но…

– Мне не интересно было там оставаться, София. Это все.

– Я думала, тебе будет отрадно поговорить с известным соотечественником. Наверняка ему было что рассказать. Мы могли бы узнать какие-нибудь новости.

– Светские сплетни или политические интриги? Зачем они нам, дорогая? Мы находимся в семи тысячах миль от Франции и даже солнце светит у нас в разное время.

– Но нельзя же из-за этого забывать нашу родину, – упрекнула София.

– Моя родина здесь, дорогая. Потому что здесь мой дом, сын и ты. Этот остров суров лишь для твоего здоровья. Но тебе не любопытно, что я тебе привез? – Он повернулся к цветнику, окружавшему парадную лестницу. У главного входа в особняк остановились три экипажа. Один совершенно пустой, из другого выходили личные слуги, а из третьего, ближайшего, вышел Педро Ноэль и тащил за собой мрачного мальчика, спутника его путешествия. Тонкие брови сеньоры Д'Отремон сдвинулись в гримасе чуть ли не отвращения:

– Педро Ноэль… Кого он тащит?

– Того, кто займет ваше свободное с Ренато время, – объяснил Д'Отремон.

– Мальчик! – вскочил радостно Ренато. – Ты привез мне друга, папа!

– Именно. Ты правильно сказал. Я привез тебе друга. Приятно, что ты сразу понял. Друга, товарища.

– Что ты говоришь, Франсиско? – прервала недовольная София.

– Приведите Хуана, Ноэль, – попросил Д'Отремон.

– Сеньора Д'Отремон, – поприветствовал Педро Ноэль. – Для меня большая честь засвидетельствовать вам свое почтение. – Затем, обращаясь к Ренато, воскликнул: – Привет, красавец!

– Добрый день, сеньор Ноэль, – ответил Ренато.

– Это Хуан… – представил его Д'Отремон.

– Хуан? Хуан кто? – хотелось знать Софии.

– Пока просто Хуан. Он беззащитный сирота, но надеюсь, что в таком большом доме ему найдется место.

– Просто Хуан, да? – звонко выделила София.

– Еще меня зовут Хуан Дьявол, – спокойно пояснил хмурый мальчик.

– Иисус, Мария и Иосиф, – возмутилась горничная и перекрестилась.

Наступил момент всеобщего оцепенения и сдавленного смеха, когда Ноэль примирительно вмешался:

– Простите, сеньора. Этот алмаз еще не огранен.

– Понятно. И не отделен от лишнего, – язвительно высказала София. – Мужчины – это настоящее бедствие. И никому из вас двоих не пришло в голову искупать этого мальчика, прежде чем сажать в экипаж.

– Эту забывчивость можно исправить, – объяснил Д'Отремон, сдерживая недовольство. – Займись им, Ана. Отведи в ванную, приведи в порядок, причеши и одень на него чистую одежду Ренато.

– Ренато? – удивилась София.

– Не думаю, что моя одежда ему подойдет.