В действительности у русской армии успешных кампаний давно уже не было. Нет, конечно, колониальные экспедиции в Хиву и в Мукден шли эффектно, с некоторым напряжением удавалось побеждать турок, но с великими державами получались сплошные неприятности.

Русский солдат был храбр и самоотвержен. Храбр был, к примеру, и его противник – турецкий солдат. Однако, никакая храбрость не может заменить отсутствие базовой подготовки, образования, современных вооружений, транспорта и средств связи.

Уже в Крымскую войну 1855–1856 годов пороки абсолютной монархии проявились во всей красе. Англичане и французы довольно свободно перебрасывали подкрепления за тысячи километров, а военное ведомство России оказалось не в состоянии снабжать армию на собственной территории. Боеприпасы и продовольствие к Севастополю тянули волы, которые съедали по пути корма, почти равные всему весу перевозки. Севастополь пал, война была проиграна.

Спустя 50 лет последовало позорное, именно позорное поражение от японцев, причем как на суше, так и на море.

50 тысяч солдат и моряков расстались с жизнью, погиб практически весь флот, были оккупированы Сахалин и Петропавловск-Камчатский.

К 1914 году Николай II вступил в войну, якобы заступаясь за сербов. Вдумаемся: есть государство, где руководство ссылает на каторгу бастующих рабочих, где взимают штраф даже за жалобу в отношении начальства, где введен запрет на образование для малообеспеченных.

Можно ли всерьез поверить, что руководство такой страны, которое унижает, истязает, обворовывает собственный народ, проникнуто искренней заботой о других народах?

Николай II отправлял на смерть сотни тысяч русских людей не ради каких-то сербов. Его и правящий класс интересовали три цели:

– получение прибыли на военных подрядах;

– приобретение Галичины и Стамбула опять же ради увеличения прибылей [69] ;

– отвлечение внимания общества на образ внешнего врага. Однако война пошла по другому сценарию. К февралю

1917 года русская армия утратила Польшу, Курляндию, Литву и Волынь. Благодаря Брусиловскому наступлению удалось потеснить австрийцев в Галиции, но территориальные потери были на порядок масштабнее приобретений. Правда, на глубоком юге удалось отбросить турок в глубь горных хребтов исторической Армении, но горным хребтам не было счета, и дальнейшее продвижение являлось проблематичным.

Осложнения добавились после вступления в войну Румынии. Четверной союз довольно быстро расправился с румынской армией, и русским войскам пришлось занимать дополнительный фронт протяженностью в 900 километров и выделить на него полтора миллиона солдат и офицеров.

Первая мировая война была в целом войной позиционной. Западный, итальянский и балканский фронты были статичны. Победа зависела не столько от продвижения войск вперед, сколько от готовности экономик воюющих стран к продолжению сопротивления.

Сегодня можно встретить утверждения, что русская промышленность в годы войны показывала устойчивый рост.

Рост был, но следует осмыслить, какой была эта промышленность, и каким был этот рост. В 1956 году доктор экономических наук Григорий Шигалин издал фундаментальный труд «Военная экономика в Первую мировую войну», основанный на официальных отчетах царского правительства и исследованиях западных историков. Возьмем из этой работы только цифры [70] .

Все мы знаем, что во время Великой Отечественной войны наша страна потеряла значительную часть производства в связи с оккупацией войсками противника огромной европейской части Советского Союза.

Но практически никто не знает, какой экономический урон был нанесен царской империи из-за потери Польши, Литвы и Курляндии. Казалось бы, масштаб утрат территории для огромной страны был незначителен. Но именно здесь располагались промышленные центры.

К 1916 году из-за продвижения германских войск Россия утратила 40 % производства шерстяных изделий, 37 % кожевенного производства, 25 % деревообработки, 22 % химической промышленности, 20 % хлопчатобумажной промышленности, 18 % металлообработки, 13 % добычи угля и 70 % добычи цинка. Попытки эвакуировать заводы на восток в целом оказались неудачны.

Затем возникли серьезные сложности с сырьем. Мы привыкли говорить, что в России есть вся таблица Менделеева.

Так оно и есть, так оно и было, в том числе до революции. Но месторождения не разрабатывались, так как для этого не хватало инфраструктуры, специалистов и капитала. Поэтому до начала войны собственная добыча обеспечивала лишь 85 % потребности в меди, 30 % в цинке, 3 % в свинце, а своего алюминия и никеля не было в принципе. Остальное ввозили. Ввозился даже уголь, так как Донбасс и иные бассейны обеспечивали лишь 78 % потребностей страны. Уголь поставляли англичане.