Они приблизились к небольшому домику на солнечной, пыльной улице, и его вовсе не удивило, что их поприветствовал сильный кашель.

Шаол остался верхом на лошади, а Ирэн спешилась, не комментируя. Она привязала лошадь и шагнула к дому.

Он постоянно шевелил пальцами ног — так часто, как только мог. Даже такая маленькая возможность двигаться была подарком. Требовалось много концентрации.

Пожилая женщина открыла дверь дома, и сказала что-то медленно на халху. Ирэн ответила и вошла в дом, оставляя дверь приоткрытой.

С улицы он мог видеть маленькую кровать, подвешенную под подоконником, будто для того, чтобы давать пациенту побольше свежего воздуха.

На кровати лежал старик — источник такого кашля.

Ирэн поговорила с женщиной, прежде чем подойти к старику, присаживаясь на стул рядом.

Шаол погладил лошадь по шее, а Ирэн взяла морщинистую руку мужчины в свою, а другую приложила к его лбу.

Каждое движение было мягким, спокойным. А её лицо… на нём расцвела маленькая, мягкая улыбка. Ту, которую он никогда раньше не видел.

Ирэн что-то сказала, а потом откинула одеяло, осматривая мужчину.

Шаол съежился, увидев его грудь и живот. Даже старуха.

Но Ирэн даже не моргнула, её безмятежное лицо не изменилось, когда она подняла руку перед собой. Белый свет появился в руке.

Старик, хотя и был без сознания, втянул воздух, когда целительница положила руку ему на грудь. Прямо на самую худшую рану.

В течении долгих минут она просто удерживала светящуюся руку там.

И когда она отпустила… старуха плакала. Целовала руки Ирэн. Девушка только улыбнулась, поцеловала щёку женщины и попрощалась, сказав несколько инструкций по уходу.

Только после того, как Ирэн закрыла за собой дверь, улыбка исчезла. Она изучала пыльные булыжники, сжав губы. Как будто она забыла, что он всё еще здесь.

Его лошадь фыркнула, и её голова поднялась.

— С тобой всё в порядке? — спросил Шаол.

Она только села на лошадь и прикусила нижнюю губу, когда они начали медленно идти вперёд.

— У него болезнь, которая так просто не пройдёт. Мы боремся с ней уже пять месяцев. На этот раз была сильная вспышка… — она разочарованно покачала головой.

— Лекарства не помогают?

— Другим пациентам — да, но некоторым… он слишком стар. И даже когда я думаю, что исцелила эту болезнь, она возвращается. — она вздохнула. — В этот момент мне кажется, что я просто продлеваю его мучения, не давая ему права выбора.

Он изучал напряжённость её челюсти. Она всегда требовала от себя совершенства, хотя не ожидала его от других. Даже не надеялась.

Шаол не заметил, как сказал:

— Есть ли другие пациенты, которых нужно проведать?

Она нахмурилась.

— Мы можем вернуться во дворец…

— Мне нравится быть на улице, — выпалил он. — Улицы пустые сейчас. Позволь мне…

Он не мог закончить это предложение.

Тем не менее, Ирэн поняла.

— В городе есть одна молодая мать. — долгое путешествие. — Она оправилась от тяжёлых род две недели назад. Я бы хотела навестить её.

Шаол попытался не слишком радоваться:

— Тогда вперёд.

* * *

И они пошли туда. Улицы оставались пустыми из-за церемонии.

Несмотря на то, что боги империи были совершенно разными и совмещёнными вместе, большинство людей принимало участие во всех праздниках.

Религиозная толерантность, по словам Ирэн, была чем-то, что ввёл еще самый первый каган, и все поддерживали, кто пришли после него. Угнетение различных религий привело бы только к раздорам внутри империи, поэтому он соединил их всех в одну религию. Некоторых буквально, соединяя двух богов в одного. Но он всегда позволял людям выбирать, и делать это без страха.

Шаол, в свою очередь, рассказал о том, что слышал, что из-за жестокого обращения к религиозным меньшинствам было много желающих пошпионить.

Она уже это знала — и спросила его, не использовал ли Шаол шпионов лично для себя.

Он сказал ей, что нет. Хотя некоторые его люди и работали тайно, они никогда не были похожих на шпионов, которых наняли Эдион и Рен Альсбрук. Да и он сам работал таковым в Рафтхоле этой весной и летом. Но его бывшие люди… он замолчал.

После этого она оставалась спокойной, как будто ничего и не произошло.