При повторном прочтении телеграмма и вовсе поставила в тупик, а заодно и волосы дыбом.

«Янтор прогнал Ниирану ничего не понимаю».

Какой еще Янтор?!

Первым делом он подумал, что телеграфист ошибся. Может быть, Яр? Но потом вспомнил — Янтор, пятиглавый Отец Ветров. Но при чем тут гора к его жене? Что за бред?!

— Поезжай, — прочтя телеграмму, сказал отец. — Управляющий справится без тебя пару недель. Если задержишься дольше, я сам или дети присмотрят, чтоб все было путем. Да, и бумаги Аэньяра в школу отвези. И вот это, — Рисс вложил в руку сына яшмовый кулон-лошадку. Его Трой привез в Ткеш, когда приехал во второй раз после исчезновения сына спрашивать о нем, да так и забыл на столе, сорвавшись назад, готовить развод.

Экономить на поезде Трой не стал. Не в его состоянии, когда сила рвется, едва-едва в руках удерживаемая. Отдельное купе и только оно, чтобы зайти в вагон и никого не видеть все три дня пути. Их и проектировал Счетный цех, эти купе, в расчете на нэх. Если упихнуть в один вагон водника и огневика — далеко ли поезд уедет? Нет, конечно, если нэх один на вагон и мирный, то можно и третьим классом, на жестких лавках, особенно, когда ехать недалеко. Или вторым, выкупить место в купе попроще. Но когда такая ситуация, лучше перестраховаться — вот и сделали купе так, чтобы едущие никак не пересекались. Даже входы были отдельные, с платформы.

В дороге Трой извелся окончательно. Сидел, смотрел в окно, все сжимал в кулаке кулон, неосознанно перенаправляя силу в него. К концу третьего дня лошадка буквально светилась внутренним огнем, неярко мерцала в темноте, когда лежал без сна, пялясь в потолок.

Трой Конник не привык к безделью. Все тридцать шесть лет своей жизни он был чем-то занят. Беспрестанно. Постоянно. Без надрыва, но не останавливаясь, не отдыхая — ему это было просто не нужно, отдых казался пустой блажью. Он и сына учил работать так же, четко осознавая свои возможности, но не тратя время зря. И Яр полностью соответствовал его чаяниям. Да что там, он рвался во всем оправдывать ожидания родителей.

Вот только они сами не всегда оправдывали свое гордое звание. Трой даже не думал винить сына за его побег. Может быть, поначалу это и было маленьким бунтом, но Яр не просто так оставался в Эфаре уже месяц. Значит, нашел что-то такое, что заставляет его там находиться. Хотя Трой был уверен: узнав о разводе, Аэньяр бы вернулся. Не мог сын не понимать, насколько ему будет тяжело справляться со всем одному. А, как ни крути, кое-какие дела целиком лежали на хрупких плечах подростка. К примеру, выездка молодняка, работа с неплеменными лошадями. Уже как минимум пять лет, как только Яр начал хотя бы немного разбираться во всем этом, на него без зазрения совести переложили часть обязанностей. Мысли невольно съезжали на дела, на опасения за управляющего, снова на Аэньяра…

К концу пути Трой чувствовал себя окончательно разбитым. И терзался сомнениями. Он не стал сообщать о своем визите нехо Аилису, решил: будь что будет, как встретят, так и…

Подземный вокзал, вырубленный наполовину в естественных горных пустотах, наполовину — в иссякших шахтах, поражал воображение Троя всякий раз, когда он тут появлялся, проезжая через хребет в Светлые земли. Но в этот раз ему было не до любования сталагнатовыми колоннами, отшлифованными до радужного сияния стенами и искусно выполненными в виде гроздьев кристаллов люстрами. Он подхватил дорожную сумку и едва не бегом покинул платформу, направляясь к лифтовым подъемникам, выбрав один из самых маленьких и стараясь не обращать внимания на троих попутчиков и земляного нэх, невозмутимо управлявшего кабиной из металла и дерева. Лифт неторопливо полз в толще каменного массива, заставляя даже немагов прочувствовать за полчаса подъема всю тяжесть горы, в которой располагался подземный вокзал. Это была единственная остановка на территории Эфара, а добираться до Эфар-танна уже из Аматана было бы дольше.

На поверхности, выйдя из стилизованного под горную крепость здания, он едва не захлебнулся хрустальным ледяным воздухом. В Эфаре, особенно на высоте, уже вовсю господствовала поздняя осень. Пришлось потуже запахивать плащ и натягивать предусмотрительно взятый с собой шарф. Кольнуло беспокойством: как там сын? Он-то с собой теплой одежды не взял! Надежда была лишь на то, что нехо Аилис не оставит мальчика своей заботой. Ну, и Лито Ворон тоже позаботится.

День был в самом разгаре, и задерживаться Трой не стал. Нанял лошадь в располагающейся рядом с крепостью конторе, расспросил о маршруте, получил карту, взлетел в седло и дал шенкелей соловой кобылке горских кровей.

До Иннуата было три дня пути. Он намеревался справиться за два. Правда, не учел того, что горные дороги — это не равнинные, а горская лошадка — это не призовой рысак. И, как бы не хотелось оказаться на месте побыстрее, загонять несчастное животное он не собирался. Поддерживал собственной силой — да, сам валился без ног на постоялых дворах, но сумел выгадать всего полдня, в Иннуат въехал к полудню ближе, усталый, на одном упрямстве.

С момента получения им телеграммы прошло полных шесть дней. Он боялся за сына так, как никогда прежде. Не зная, успела ли с ним поговорить Ниирана, и если да — то что наговорила, как это принял Яр, он успел напридумывать себе кучу самых ужасных последствий. Именно поэтому задерживаться в городе не стал, направляясь сразу к замку.

И, каким бы вымотанным ни был, а полюбоваться впервые виденным рукотворным чудом Эфара все же сумел. Рвущиеся ввысь башни из светлого камня яснее ясного говорили о том, какой род с незапамятных времен обосновался в этом орлином гнезде. Сказка. Ожившая сказка. Теперь Трой понимал, почему выросший на них сын так стремился сюда. И даже не удивился, когда навстречу вышел самый настоящий стражник в боевой броне.

— Трой Солнечный Конник, к нехо Аилису, — коротко представился, спрыгивая с лошади и поглаживая её по шее, успокаивая и обещая бессловесно: сейчас отдохнет. В отличие от него. Все, что было раньше — тьфу. Самое трудное — сейчас.