В тот же миг, со всех сторон раздался треск ломаемых веток и чудовищный многоголосый рёв "Держи их!".

Цепляясь что есть мочи в трепещущую куртку Фола, Гуппер не успел толком разглядеть кричащих. Гнедой кентавр совершал невероятные прыжки, перелетая целые рощи и лавируя между деревьев. При каждом рывке Гуппу казалось, что он точно слетит со спины их спасителя и покатится по земле, слушая как хрустят его косточки.

Впрочем, у путников были проблемы посущественней, чем опасность впечататься в землю на полном скаку. Треск веток и многоголосый рев не отставал. Непроглядный мрак ночи разорвали отблески приближающегося огня, порождая бессчетное количество пугающих теней.

– Кто это?
– прокричал Гуппер на ухо Фиалки, сильнее сжимая пальцы на ускользающей ткани.

Энни, сидящая перед парнем, вытянула шею и посмотрела назад через его плечо.

– Плохо видно, - прокричала она, продолжая всматриваться в танец теней и отблесков огня.
– Какие-то всадники с факелами. Или...

Фол снова подпрыгнул, перемахивая через поваленный дуб, заставив девушку взвизгнуть и вцепиться в Гуппера.

– Это кентавры, - сказала она, когда бег Фола немного выровнялся.
– Их там не меньше десяти.

– Два копья пришли мстить за погибшего жеребца!
– прохрипел Фол, сплевывая пену.
– Артемида, спаси нас!

Гуппер не знал, кто такая Артемида, но тоже воззвал к ней, хоть и молча. Он был готов просить о помощи любое существо, о котором когда-либо слышал. Но трудные времена выявляют самых могущественных героев, так что вскоре все молчаливые молитвы были направлены к самому могучему существу в его жизни. К тётушке Марте.

Погоня не отставала. Свет от факелов был все ближе и ближе. Яростный рев звучал почти над ухом у беглецов. Фол тяжело дышал, с хрипом втягивая воздух.

– Мы не уйдем, - неожиданно спокойно сказала Энни, вновь взглянув назад.
– Они движутся быстрее нас.

Гуппер почувствовал предательскую дрожь в руках, но тут же загнал страх поглубже. В последние дни он боялся так часто и так сильно, что свыкся с этим обездвиживающим чувством. Он уже почти полностью состоял из чистого страха.

"Они нас настигнут, - зазвучал знакомы предательский голосок в его голове, - стащат с кентавра, повалят на землю и выпотрошат. Растянут наши кишочки между деревьями, словно гирлянды на празднике весны. Ты будешь умирать долго и мучительно".

Эти мысли показались Гупперу внезапно очень забавными. Смешок, сначала тихий и робкий, постепенно смелел и набирал силу, поднимаясь откуда-то из бездонной ямы гупперовского желудка все выше и выше.

Сначала Гупп сопротивлялся ему, стискивая зубы, но смех был сильнее. Разжав челюсти, он вырвался на свободу, и парень захохотал.

Сквозь свой смех до него долетел удивленный возглас Энни:

– Гупп, что с тобой?!

Её слова больше не имели значения. Больше ничто не имело значения. Был только смех, который пожирал Гуппера, начиная с живота, закусывая горящими легкими и запивая кровью из разрываемой хохотом глотки.

Внезапно левая щека парня заболела, словно охваченная огнем. Звонкая пощечина, перекрыв шум погони и глухой топот десятков копыт, выбила дьявольский смех прочь.

– Возьми себя в руки!
– прокричала Фиалка ему на ухо.
– Нельзя отчаиваться! Мы придумаем что-нибудь!

Гуппер смотрел на неё удивленными, непонимающими глазами. Что, что они могут сделать?! Разве может Фол справиться с десятком кентавров? Разве тётушка Марта оторвется от своего ненаглядного котелка, чтобы спасти их? Разве Мартин появится внезапно из-за деревьев и укажет дорогу к спасению?

Фол прорычал что-то нечленораздельное и резко метнулся вправо, ныряя в неглубокий овраг. Крики преследователей зазвучали удивленно, но вскоре факела вновь замаячили почти над самыми головами ребят.

Преследователи уже не призывали их остановиться, не сыпали угрозами и проклятиями. Они просто улюлюкали и смеялись, размахивая факелами. Руки тянулись к спине Гуппера. Паренёк уже ощущал жаркое зловонное дыхание.

– Я... не... могу...
– прохрипел, задыхаясь, Фол.
– Простите... меня...

"Это конец, - удовлетворенно зазвучал голос в голове Гуппера, - не будет никакого завтра, никакого прозвища".

Голос затих на несколько мгновений, а затем добавил:

"Никакого страха и одиночества".

По спине кентавра пробежала судорога. Фол запнулся, зацепившись передним копытом за торчащий из земли корень и рухнул на землю.

Гупп почувствовал, как выскальзывает из пальцев край куртки кентавра, как взлетает в воздух, потеряв всякую опору. Он видел, как стремительно несется ему навстречу серая, покрытая жухлой травой, земля.