– Зачем, Малиш?! Зачем вообще ты отдала мне своё сердце?! И почему этот проклятый лёд на нём так ни разу и не растаял до конца?!

– Всё началось в стенах этого дома, Антоша, ровно за день до того, когда ты здесь окончательно отгородился от окружающего мира и начал работать. Твоя душа, как и в детстве, снова открылась, и никто больше не мог учинять препятствий на пути к забытым мечтам и фантазиям. В тот день я была ещё совершенно бесплотна и воспринимала происходящее, как сон моего бесконечного забвения! Хотя моей радости всё равно не было предела! Ведь пусть и спустя столько лет, пусть и во сне, но я, наконец-то, оказалась в вечно недосягаемом городе! А ещё я чуть не сошла с ума от одной мысли возможной встречи с тобой! И снова, как по волшебству, моя надежда оправдалась! Буквально через какие-то мгновения я увидела тебя! Теперь забавно, ты тогда боялся меня, слыша, но, не видя, а я же, имея возможность видеть тебя, думала, что ты мне снишься, и тоже боялась, только теперь я боялась проснуться! Но на следующий день, открыв глаза, я снова увидела, что город не исчез, а сама я стою на пике одной из его вершин, и теперь он не просто стал доступен, теперь он раскинулся перед моим взором, будто на ладошке. Появиться здесь и осознать, что это всё-таки не сон, для меня было равноценно твоей первой прогулке в моём мире. Разница только в одном, несмотря на призрачную недосягаемость этого города ( и как следствие, мира), - я никогда не сомневалась в их существовании! Не успела я толком оглядеться, как неожиданно прямо за спиной раздались голоса мужчин. Умудрённая горьким опытом я испугалась, что люди из моего дома, нашли меня и здесь. Но, к счастью, я ошиблась, этим незнакомцам в яркой робе и жёлтых касках вообще было плевать на всех окружающих, как и ровным счётом на самих себя. Единственное, что их заботило: поскорее утолить свою хмельную жажду, чем они увлечённо и занимались, то и дело звеня стаканами. А ещё, зачем-то с ними был самый настоящий кот, полностью предоставленный самому себе и забытый хозяевами. Полосатый передвигался по крыше, крадучись, и постоянно что-то вынюхивал. Я испугалась, что животное ненароком может свалиться и решила взять его на руки, но едва попыталась коснуться, мои бесплотные руки прошли сквозь тело зверя. Да и сам котейка, казалось, совершенно меня не замечал, а, приметив какое-то движение в стороне, и вовсе замер, приняв позу охотника в засаде. Тогда-то и случилось непоправимое. Я слишком поздно увидела находку полосатого монстра, это было уже известное тебе гнёздышко, где только-только вылупились птенцы. Хищник размышлял недолго, ведь для него это было настоящей забавой на такой пустой и скучной крыше, а, как результат, ещё и свежим лакомством. Отец пернатого семейства, не теряя и секунды, грудью встал на пути вторженца, но не успел полосатый сломать хребет храброй птице, как голубка самоотверженно подставила шею смыкающейся пасти, закрыв собственным телом птенцов и супруга. Ты бы знал, какую я тогда испытала боль, словно клыки хищника пропороли мне собственную шею. В тот момент я усвоила ещё один урок вашего мира - он (мир) жесток и беспощаден, но в то же время бесконечно красив и прекрасен. А ещё я поняла, какую порой жестокую цену приходится платить за жизнь близких и родных. В отличие от моего мира, здесь у каждого есть только одна жизнь. Представь, любимый, то чувство, когда ты первый раз узнал, насколько бесценна жизнь и понял, что кто-то способен пожертвовать ею за близкое существо?! Я просто не могла не вмешаться. В кота полетела увесистая банка с краской. Увлечённый хищник испуганно взвизгнул и, бросив добычу, пустился наутёк. Мужчины же, услышав грохот и увидев со всех лап мчащегося к ним в руки питомца, а также летящие тому вслед ещё несколько банок с краской, напрочь позабыв о пиршестве, схватили полосатого чуть ли не за хвост и бросились к выходу с воплем: «Шухер, Петруха! Начальство!» Лишь несколько минут спустя, я поняла, что руки обрели силу, но у меня совсем не было времени радоваться: сердце болело о другом. Всё ещё живая голубка трепыхалась возле гнезда. Растерянно озираясь, я взяла раненую птицу на руки. Самец грустно урчал, наблюдая за моими действиями, и я готова поклясться, в его глазах можно было прочесть надежду и благодарность. Не успела я осмотреть раны, как кровотечение прекратилось, птица перестала лихорадочно бить крыльями. Душа была преисполнена единственного желания: вернуть семье хозяйку. Я очень сильно пожелала этого. Ведь это всё, что я сейчас могла вдалеке от собственного дома. И только я зажмурилась, ладони буквально вспыхнули незримым пламенем. Я ощутила, как по телу разливается тёплая дрожь. Взглянув на свои руки, я обомлела, теперь они были совсем живые и, судя по поведению птицы, очень тёплые. И снова на меня снизошло озарение. Факты как-то сами сложились в голове, тогда я и задумалась в первый раз, что между верой в меня и моими собственными желаниями есть некая связь. Впрочем, долго размышлять я не могла, птице всё ещё требовалась реальная первая помощь, ведь раны обработать никто не отменял. По пути на этаж я ещё сильнее возжелала увидеть тебя и скорее прикоснуться. Тогда же я решила для себя, что если потребуется, ради любимого человека я поступлю так же, как эта смелая птица. В те минуты я даже не догадывалась, насколько близко было свершение моих желаний. Спускаясь по лестнице, я настолько замечталась и в тоже время корила себя, за то, что упустила этот шанс днём ранее, что поклялась самой себе: если нам снова будет суждено встретиться в этом городе, то я обязательно подарю тебе своё сердце. Я посчитала, что если ты опять меня покинешь, то, оставшись с тобой, моё сердце больше не будет знать тоски. Я в красках представила, как отдаю его тебе прямо в руки, усыпанные лепестками роз, а в следующую секунду случилась наша непредвиденная встреча. Хотя на тот момент я была ещё практически невидима, но столкновения с птицей мне вполне хватило, чтобы ощутить себя. И наша встреча сыграла злую шутку. От соприкосновения с тем, кто так давно ждал меня и верил в эту встречу, моя плоть окончательно обрела материю, а вместе с ней материю обрели и мои мысли. Случилось то, о чём я мечтала! Моё сердце оказалось вне тела и, в буквальном смысле, приобрело форму красочной игрушки. Ведь такая форма в этом мире оказалась самая оптимальная и символичная для моей клятвы. А фантазии всегда обретают те контуры, которыми мы сами наделяем их. С одной стороны это было очень здорово, хотя и весьма неожиданно. Но с другой - всё вышло не совсем так гладко, как я хотела. Законы устройства и существования физической материи оказали своё влияние, так как ты, любимый, очень давно забыл обо мне, и с тех самых пор был таким же непроходимым материалистом и скептиком, что и весь социум в большинстве своём. Именно поэтому сердце оказалось закованным в лёд. Это тот самый лёд, который всегда разделяет людей в разлуке или начинает таять перед тем, как их сердца согреет тепло первой встречи. Это лёд, который твоё сознание выставляло барьером всему тому, чему человек не способен найти логического объяснения, и ещё, этот лёд - это негласное испытание. Он всегда существует в моём мире, Антоша, но в вашем мире он материализовался вместе с моим телом.

Я смотрел на подругу так, что она без слов поняла мой следующий напрашивающийся вопрос и продолжила:

– Да, любимый, я очень сильно растерялась. Ведь оба моих желания исполнились, но совершенно не вовремя! А тут ещё и раненая птица. Когда я ощутила, что ты меня видишь, то всеми силами я постаралась не выдавать своего волнения, надеясь, что целиком и полностью выгляжу как нормальная, полноценная девушка, а не какой-нибудь «каспер». Спасибо интуиции и твоей вере. Притворив дверь, я заметалась по комнате в поисках медикаментов и, к своему счастью, нашла необходимое быстрее, чем предполагала. Уже после первой перевязки голубка выглядела намного лучше, несмотря на дополнительный стресс и ушибы от падения во время нашего столкновения. И, надо сказать, ей действительно повезло. Полосатый хорошенько потрепал её, но, видимо, жизненно важные органы и артерии были не задеты. Голубка отделалась только рваными ранами да перебитым крылом. Когда я закончила с птицей, мне снова стало страшно. Ведь моё сердце теперь оказалось в твоих руках. Но боялась я иного. Его наличие для тебя создавало множество вопросов, и если бы ты всё неправильно понял или, чего хуже, просто выбросил его, то сбылись бы мои самые страшные опасения. И тогда я бы исчезла навсегда, не успев появиться. Но не прошло и часа, я ощутила, как лёд от прикосновения твоих рук начал плавиться, а в то субботнее утро, когда ты волею собственного выбора грезил нашей встречей, я окончательно убедилась в своих догадках. Единственное, о чём я долго ещё не подозревала, так это о том, что возможность жить в вашем мире даётся один раз не только вам, но и мне. Сердцу было очень больно во льду, и чем больше я становилась материальной, тем больше я становилась уязвимой, ведь оно так же оживало, пусть и выглядело словно игрушка.

– Но, зачем, зачем ты дважды прятала его от меня, Малиш?! Ведь это лишь добавило сомнений!

– Я не прятала его от тебя, любимый, просто, чем слабее становилась твоя вера, тем слабей становился наш контакт, а сердце хоть и было в твоих руках, но по-прежнему являлось частью меня. От сомнений оно тоже страдало, ему было плохо во льду, но и без него не сладко. Без твоего тепла, любви и заботы оно чахло, а во льду каменело. Конечно, всё это время у меня был выбор забрать его обратно, разбить лёд, но тогда бы мы тоже расстались навсегда. Поэтому единственный способ сохранить всё, как есть, и не сгубить сердце ещё какое-то время, - был способ снова заморозить его и надеяться, что карты судьбы лягут удачно. Поэтому, Антоша, я не виню тебя, а напротив - благодарна, ты подарил мне возможность ощутить себя человеком, и главное - понять, насколько бесценна жизнь в вашем мире. Поверь, я была счастлива, и счастлива до сих пор. Не каждой живой девушке дано ощутить, что мужчина способен любить её, даже переступая через собственный страх. Просто, действительно, Антоша, нет в вашем мире места идеалам, здесь нельзя разыграть всё по нотам, запланировать наперёд, а главное - у всего есть своё начало и финал. Но и об этом я не жалею, ведь любовь должна быть чистой и единственной, а если чувства ко мне исчезают, то исход у меня быстрый и один, лучше так, чем полжизни потом гулять по рукам и не знать покоя.

– Ты хочешь сказать, что твоё сердце умерло?

– Да, Антоша, к сожалению, оно слишком долго пробыло во льду.

– Прости меня, - произнёс я и попытался обнять девушку, но руки прошли сквозь её тело. Я не хотел верить тому, что увидел.
– ПРОСТИ!
– закричал я с отчаянием в голосе, вспоминая, как несколько дней был озабочен только собственными проблемами, а час назад и вовсе хотел забыть о ней навсегда, так хладнокровно и жестоко помогая умирать любимому сердцу.

– Послушай, Малиш!
– взмолился я, чувствуя, как губы дрожат от каждого слова.
– Я знаю, как можно всё исправить. Но мне нужна твоя помощь, я хочу, чтобы ты зажмурилась, как в своём рассказе и очень-очень сильно захотела этого вместе со мной.

Не дожидаясь ответа, я схватил ледяной куб и с силой бросил его об пол. К моему удивлению, ледышка, упав, лишь гулко бухнула, но даже не подумала треснуть. В яростном порыве я снова и снова бросал неподвластную мне твердыню об пол, чувствуя, как отчаяние съедает меня изнутри. От таких ударов треснул бы любой гранит, но постылая ледышка и не думала поддаваться.

– Остановись, пожалуйста, Антоша, - мягко сказала девушка.
– Уже слишком поздно, любимый, лучше давай побудем вместе, пока у нас есть ещё немного времени. Хотя обещаю, что буду оставаться рядом на столько, насколько у меня хватит сил, даже когда ты перестанешь видеть меня, знай - я буду рядом до своей последней секунды.

Я, обессилев, замер и тоскливо посмотрел в глаза подруги:

– Неужели так уж совсем и нельзя ничего сделать?!

– Можно, любимый!
– улыбнулась та, пытаясь сдерживать слёзы.
– Давай выпустим голубку, ведь её сердечко мы всё ещё можем вернуть обладателю, а я бы очень хотела провести последний вечер на крыше вместе с нашими друзьями.

– Это не справедливо!
– зарычал я, чувствуя, как внутри закипает неистовая злоба. Злоба на самого себя, на этот мир, на наше людское малодушие.

Любимая девушка таяла на глазах, а я ничего не мог поделать.

– Умеешь ты выбирать девушек, - попыталась меня подбодрить Маливьена.

– Ты ещё и шутишь?
– взглянул я на подругу, которая уже была едва различима.
– Я всё равно не смирюсь, Малиш! Ведь если ты - моя фантазия, ты прекрасно знаешь, какой я упёртый, а ещё: раз ты, действительно, моя фантазия, то тем более только мне и подвластно всё вернуть на свои места.

– Ты не представляешь, Антоша, как бы мне хотелось, чтобы у тебя это получилось, но ведь я уже побывала в вашем мире, и моё сердце умирает на самом деле.

Я с яростью ударил кулаком по столу, от чего стекло на нём треснуло и разлетелось искрящимися брызгами.

– Проводи меня, Антоша, - вздрогнув от удара, попросила Маливьена.

Мне стало стыдно: мало того, что сам всё испортил, теперь ещё и вёл себя как последний кретин. Собрав волю в кулак, я поднялся на ноги и ощутил противную резь в глазах. Как следует проморгавшись, я, крепко стиснув зубы, улыбнулся подруге, которая так безмятежно стояла напротив, словно мы собирались на увеселительную прогулку, а не провожали её в последний путь. Мы вышли в коридор, и я чуть не взвыл. Сегодня я собственными руками убил свою любовь, а та, вместо того, чтобы возненавидеть, умирая, лишь улыбалась и просила в последние часы её жизни оставаться с ней.