Шрифт:
— Где, Nicoals? — присел он за стол.
— Ушёл, — выдохнул Ефимовский. — Вот и поговорили по душам, — горько усмехнулся Андрей. — Я, право, не знаю, чему верить. Я запутался, Борис. Ежели бы она любила меня, неужели не дождалась бы?
— Женщины… кто их поймёт, — пробормотал Анненков. — Может быть, тебе бы стоило поговорить с Мари?
— Она в Петербурге? — оживился Ефимовский.
— Ирэн говорила, что так, но Куташевы никого не принимают в последнее время. Говорят, Марья Филипповна не здорова.
— Что с ней? — обеспокоенно поинтересовался Андрей.
— Поговаривают, что в роду Куташевых скоро появится наследник, — вздохнул Анненков, отводя взгляд.
— Стало быть, меня и в самом деле не ждали, — потянулся к графину Андрей.
Глава 38
Марья слышала, как поздним вечером Николай вернулся в свои покои, но к ней так и не зашёл. Поутру, причёсывая её, Милка обмолвилась, что князь вечером приехал в изрядном подпитии.
— К чему ты говоришь мне о том? — нахмурилась княгиня, рассматривая своё отражение в зеркале. — Мне право, всё равно, — слукавила она, не желая перед прислугой обнаружить, сколь задело её поведение супруга.
Взмахом руки отпустив горничную, Марья привстала с кресла и приблизила лицо к зеркалу. И куда только делся её аккуратный точёный носик? "Нос картошкой, губы, что вареники", — огорчённо вздохнула она. Спустившись в трапезную, она застала за столом только Софью.
— А что же, Николай Васильевич ещё не поднимались? — поинтересовалась она у лакея, подававшего на стол.
— Барин уже на службу отбыли, — невозмутимо отозвался слуга, не прерывая своего занятия.
Софья только плечами пожала, давая понять, что и ей неведомо, отчего брат нынче игнорирует их.
— Никогда не думала, что весна в Петербурге столь унылая и холодная, — тихо заметила Марья, пытаясь начать разговор, ибо тяжёлое молчание, повисшее за столом, действовало ей на нервы.
— В Сосновках весна мало чем отличается от столичной — флегматично заметила mademoiselle Куташева.
— В Полесье в эту пору тепло и солнечно, — вздохнула Марья.
— Тогда, может быть, вам надобно было поискать супруга из ваших мест? — насмешливо изогнула бровь княжна.
— Может быть, и стоило, — отрезала княгиня, поднимаясь из-за стола. — Прошу меня извинить, но я не голодна нынче, — произнесла она, прошуршав юбками мимо золовки.
Язвительный ответ Софьи нанёс чувствительный удар по самолюбию. В последнее время их взаимоотношения совершенно испортились. Марья добилась таки своего. В ответ на её язвительные реплики mademoiselle Куташева также стала отвечать колкостью на колкость.
— Барыня, вам письмо, — остановил её дворецкий у дверей столовой.
Взяв с подноса конверт, Марья удалилась в гостиную.
Письмо было от Сержа. Брат писал, что его отпуск подошёл к концу и в скором времени он собирается вернуться в столицу.
— Вот и хорошо, — вслух пробормотала княгиня, складывая послание обратно в конверт. — Не то я здесь с ума сойду от скуки.
Насилу поднявшись на ноги, Марья Филипповна вернулась в свои покои и, устроившись на кушетке у окна, попросила Милку подать ей корзинку с рукоделием. Сделав несколько стежков, она задумалась, уронив вышивку на колени. "Господи, ну, отчего мне так плохо? — вздохнула княгиня. — Ничего не радует. Душа полна тревожным ожиданием и страхом. Как же я боюсь, Господи. А что ежели и мне уготована точно такая же судьба, как и несчастной Бетси. Вот и Серж женился второй раз и о ней даже не вспоминает. И меня точно также забудут", — всхлипнула она, утирая ладошками побежавшие по щекам слёзы.
В дверь настойчиво постучали.
— Входи, — отозвалась Марья, думая, что это Милка вернулась с кухни, куда она её посылала принести что-нибудь перекусить, потому как осталась голодной, не желая завтракать в обществе Софьи.
— Мари, мне надобно поговорить с вами, — вошёл Куташев.
Поспешно утерев слёзы, Марья опустила голову, делая вид, что занята работой:
— Я вас слушаю, Nicolas, — тихо отозвалась она.
— Вчера я виделся с графом Ефимовским, — пристально глядя на жену, произнёс Николай.
— Андрей Петрович в Петербурге? — вздрогнула Марья, выронив вышивку.
Забывшись, она подняла голову в полнейшем ошеломлении, уставившись на супруга.
— Вы плакали? Отчего? — нахмурился Куташев.
— Пустяки, Nicolas, — не пожелала отвечать Марья. — Что вы сказали Ефимовскому? — задала она вопрос, интересующий её более всего.
— Только правду, ma cherie. Что встретил вас в столице совершенно случайно, и чем наша с вами встреча окончилась.
— А что же он?
— Вам это так важно? — усмехнулся Куташев. — Жалеете, что упустили более крупную дичь?