Командир 2 мсв л-т Жаров Анатолий Михайлович. Для меня – Толик. Весь Афган был моим надежным другом.

Командир 2 мсв ст. лейтенант Жаров Анатолий Михайлович 1980 г.

Командир 3 мсв л-т Яковенко Геннадий Владимирович – «Герундий». Держался особняком. Отношение к нему ироническое: не «боевой». В роте он вечный запасной, резерв, так сказать. На серьезные дела старались его не брать. Хотя однажды он нам всем спасет жизнь. Но об этом потом.

Командир 4-го гранатометно-пулеметного взвода – пр-к Карасев Юрий Григорьевич. Нормальный, компанейский мужик. Кстати, член партии.

Старшина роты – сержант-срочник Быков Андрей Юрьевич с педагогическим образованием, надежный, серьезный, ответственный. С ним можно «в разведку». Вскоре его сменил прапорщик Земсков Василий Иванович. Надежный, «боевой» старшина. Хозяйственный, в меру «прижимистый», как и положено ротному завхозу.

С ними, со своей 2-ой мср я провел самые лучшие, яркие и незабываемые годы своей жизни….

Динозавр

Приказано обустраивать лагерь. Чем и занимаемся. Полк стоит лицом к аэродрому. Батальон – на правом фланге рядом с парком машин. Место удачное: арык недалеко и машины под боком, пока там и живем.

Передняя линейка традиционно трассируется камешками, которых здесь в избытке. У каждой роты – грибок дневального, дальше должны идти линии палаток, тылы с ПХД и дорога.

Окончательную границу с тыла формирует ПЗМ (полковая землеройная машина), выкапывая глубокую траншею, ставшую полку туалетом и одновременно свалкой.

А нам-то копать ручками! Много и глубоко. Грунт – «глинобетон»: спрессованная тысячелетиями щебенка в глиняном маринаде. Взять ее можно только взрывчаткой. Есть и другой вариант: солдатская лошадиная сила с киркой, лопатой и ломом. Начальство останавливается на втором, проверенном.

С палатками мы «закопались» во всех смыслах. Надо: штук шесть ям 3 х 3 х 0,5 м для десятиместных палаток с метровой ямой в углу для печки. Больше в роте палаток нет, поэтому наша главная стройка – общага «тахтабазарский партизан». Решено, как тогда для «партизан», выкопать большую, метровой глубины яму 5 х 10 м, установить враспор багры с БТРов и все накрыть брезентом.

Копаем, матерясь, трое суток, долбя грунт «пустынными дятлами». Только одна «общага» – 50 кубов щебенки! Ломы блестят, как полированные, рукоятки кирок давно разлетелись в щепки. Но вот, наконец, и все: можно «перерезать ленточку». Общага готова!

Получилось довольно просторно: грунт выложен на бруствер, а это все же дополнительная высота. Внутри, на брезенте (вот где пригодился мой «левый» кушкинский тент) – рядами солдатские матрасы, места для оружия. Тенты натянуты и присыпаны землей. В центре палатки брезентовая «дверь». Издали своими горбами палатка здорово смахивала на зеленого динозавра. Так ее и прозвали. Креативненько получилось! Но был один серьезный недостаток: темно. Даже днем. Керосинок не хватало, поэтому в «динозавре» сутками чадили, как в Отечественную, самодельные коптилки из сплющенных фляжек. Сажа летала в воздухе, медленно оседая с закопченного потолка. После первой такой ночевки бойцы чумазыми чертями срочно помчались умываться. «Ну-ну. Разбежались…» Воды-то и нет. Дефицит! Только на чай! Умываться – каждому плошка в ладошку. Батальону в сутки нужно полторы тонны воды, и то только для питья! Мутный, полусухой арык был не в счет, так, лишь сажу смыть да глаза протереть.

Единственная на весь полк водовозка усталой пчелкой носилась по подразделениям, но дело было даже не в ней, а в воде. Где ее брать?

С этой целью командованием было решено отправить к ближайшей речке, в сторону Кандагара, фильтровальную станцию МАФС и взвод для охраны. Посылают нашего Толика. Через денек еду туда и я, проведать: как да что? Искать наших следовало недалеко от моста, слева от дороги. Позднее нас там регулярно долбили из гранатометов, а в самом мосту появилась здоровенная дыра от фугаса, которую приходилось постоянно объезжать.

Взвод Толика я нашел сразу. Недалеко от моста, опустив черный хобот шланга в мутную воду, тарахтит машина МАФС. Рядом с огромными резиновыми емкостями копошатся операторы, а чуть поодаль, среди огромных валунов, одиноко стоит наша палаточка с сонным часовым у входа, в окружении местного населения. Вокруг палатки, как индейцы у костра, неподвижно сидят седобородые аксакалы, молча и невозмутимо наблюдая за происходящим. Чуть повыше, в «амфитеатре» воробьиными стайками гнездятся чумазые пацаны. Они весело щебечут, показывая пальцем на палатку.

Афганские бачата

Завидев мой подъезжающий БТР, часть из них, сорвавшись с места, слетается к машине с криками «продай – продай», «купи – купи». Отмахиваясь от них, как от назойливых мух, иду к палатке. Навстречу выходит Толик, не выспавшийся, усталый и злой.

«Второй день сидят, аксакалы чертовы», – кивает он на стариков, зло сплевывая, – живем как на вокзале. В туалет сходить – проблема. Все нас изучают… Сначала вездесущие пацаны сбежались, а потом – вот эти. Посылали их по-всякому, матом-перематом, – бесполезно! Наоборот, пацанва слов нахваталась как попугаи, и теперь уже нас посылают, туда же».